Маргарет Мид

Отцовство у человека - социальное изобретение

Мид М. Мужское и женское. Исследования полового вопроса

в изменяющемся мире. М., РОССПЭН, 2004, с. 174-188.

Мужчин и женщин всех цивилизаций всегда заботило, что именно отличает человека от животных и в какой мере. В примитивных обществах это вылилось в подчеркивание родства между человеком и теми животными, на которых он охотится и от которых тем самым зависит его жизнь, - охотники танцуют вокруг костра в масках, изображающих животных. В других сообществах, например на Бали, подчеркнутое отрицание всякого родства человека с животными, даже противопоставление человека животным очевидно проявляется в ритуальной церемонии изгнания из человеческого сообщества тех, кто был уличен в инцесте. На них надевают деревянное ярмо, как на домашних свиней, а затем заставляют ползти на четвереньках и есть прямо ртом из свиного корыта, прощаться с богами жизни и уходить в «землю наказания», где они будут служить только богам смерти. Широко распространенное в культурах явление, определяемое как тотемизм, состоит в том, что отдельные группы внутри общества, кланы и пр. обозначают свои отличия от других подобных групп, указывая на свое родство с определенным животным. Это животное может служить талисманом, именно этот клан может иметь право есть его мясо - или, наоборот, мясо этого животного навсегда становится для членов клана табу. Практически все народы сравнивают человека с различными животными, желая выразить свой гнев или нежность. Родители бранят детей за то, что те ведут себя, как свиньи или собаки, беспечно именуют котятками или ласточками, упрекают за то, что они подобны диким зверям, или восхищаются стремительностью и яростью, которой ребенок сходен с тем или иным жителем лесов. Люди так или иначе относились к своему сходству с животными и отличию от них задолго до Дарвина, чья эволюционная система происхождения человека от животных была столь же отвратительна для многих его современников, как отвратительно для балийца видеть ребенка, ползущего, как животное.
174

Эта тема разрабатывалась в великих мировых религиях, воплощалась в поэзии, например, в проповеди святого Франциска Ассизского птицам; влияла на целый образ жизни, - джайн, к примеру, отказывается пить воду, которая может содержать какие-нибудь зародыши, драматизировалась в средневековых судебных процессах над животными и получала уродливое отражение в позиции некоторых людей, которые, будучи зверски жестокими со своими двуногими соплеменниками, проявляют повышенную заботу о лошадях. Дети с криком просыпаются, когда им снятся жуткие звери, которые могут их убить, и это - оборотная сторона того, что родители считают некоторые импульсы детей животными. За поэзией и символикой, за пробуждающей воспоминания красотой великих жертвенных символов, таких, как, например, страдание Агнца Божьего за людей или утверждение родства человека со всеми живыми существами, за невежеством и насилием, за профанацией этого родства, за бранью, когда максимальное унижение человека сводится к отождествлению его сексуального поведения с поведением животных, встает один и тот же повторяющийся вопрос: в чем состоит уникальность человека и что он должен делать, чтобы сохранить ее? Задолго до того как появились философы, способные систематически исследовать этот вопрос, люди со спутанными волосами и телами, вымазанными грязью, понимали, что их человечность - нечто такое, что может быть утеряно, нечто хрупкое, что следует оберегать жертвоприношениями и табу, лелеять в каждом новом поколении. «Что мы должны делать, чтобы быть людьми?» - вот вопрос, древний, как само человечество.

И за этим вечным вопросом кроется признание людьми того факта, что телесные особенности человека, его прямохождение, его почти безволосое тело, его гибкий, противопоставленный другим большой палец и потенциальные способности его мозга не составляют человечность как таковую. И даже долгий срок беременности, после которой единственное человеческое дитя появляется на свет еще недостаточно сформировавшимся для того, чтобы полностью впитать в себя сложную цивилизацию, не дает никаких гарантий сохранения человечности. В нашей повседневной речи мы говорим о звере в человеке, о тонком покрове культуры, и эти выражения обозначают наше неверие в то, что человечество всегда и по определению человечно.

Человеческое в нас основывается на множестве проявлений выученного поведения, сплетенных в бесконечно хрупкие и никогда прямо не передаваемые по наследству узоры. Если бы нам удалось оживить муравья, найденного в кусочке балтийского янтаря, которому 20 миллионов лет,
175

Он бы, несомненно, воспроизвел типично муравьиное поведение. Наше предположение достойно доверия по двум причинам: во-первых, потому, что сложное поведение муравьев, в соответствии с которым его сообщество разделяется на меньшие касты с предопределенными функциями, заложено в самой структуре его тела; во-вторых, даже сумей он усвоить нечто новое, он не смог бы передать этот навык другим муравьям. Повторение бесчисленными поколениями одного и того же вида поведенческих стереотипов, более сложных, чем грезы технократической утопии, обеспечивается именно этими двумя обстоятельствами: поведением, заложенным в физическую структуру тела, и неспособностью передавать новый опыт. Но даже простейшие формы человеческого поведения таковы, что ребенок не может воспроизвести их спонтанно; необходимо, чтобы другие люди обучали его. Еще задолго до того, как маленький кулачок сможет нанести удар, сердитые жесты ребенка несут на себе отпечаток не его давнего животного прошлого, а навыков употребления дубин и копий его родителями. Женщина, предоставленная самой себе во время родов, взывает не к надежному инстинктивному образу, который подскажет ей, как перевязать пуповину и обтереть ребенка, а беспомощно перебирает в памяти обрывки народных верований и разных баек. Она может вспомнить виденное ею поведение животных в таких случаях, но в своей собственной природе ей не найти надежных подсказок.

Мы можем гордиться нашими носами или губами, нашими почти безволосыми телами, нашими красивыми плечами и изящными кистями рук, но когда вид какого-нибудь уродства, делающего человека похожим на зверя, заставляет нас отпрянуть в ужасе, когда мы содрогаемся при встрече с представителями другой расы и опознаем их по признакам, которые свидетельствуют об их большей «животности» по сравнению с нами, например европеоидов - по тонким губам и волосатости, некоторых монголоидов -по плоским носам, негроидов - по цвету кожи, - то за внешним страхом смешения рас кроется нечто другое - знание, что все формы культурного поведения могут быть утеряны, что их обретение и сохранение стоит дорого. Всякий раз, когда страхи людей находят свое выражение в каких-нибудь социальных формах - в больших групповых ритуалах заклинаний, чтобы солнце вновь вернулось на небеса, на новогодних церемониалах балийцев, когда все мужчины целый день соблюдают тишину, чтобы могла продолжиться жизнь, или же у ирокезов, когда раз в год мужчины стараются прожить день так, как он им предстал в видении., исповедуются в грехах, даже бросаются го-
176

лыми в ледяную воду под воздействием видения - это выражение страха становится также и средством его укрощения. Все эти ритуалы - выражение одной и той же идеи, повторяемой вновь и вновь: только вместе люди могут быть людьми, их человечность зависит не от индивидуального инстинкта, а от традиционной мудрости их общества. Когда люди теряют ощущение того, что они могут положиться на эту мудрость - потому ли, что они оказались в среде тех, чье поведение не является для них гарантией преемственности цивилизации, или же потому, что они больше не могут пользоваться символами своего собственного общества, - они сходят с ума, медленно отступают, часто ведя безнадежные арьергардные бои, отдавая пядь за пядью свое культурное наследие, усвоенное с таким трудом, но неспособное обеспечить безопасность следующего поколения.

Этот страх скорее следует отнести на счет человеческой мудрости, чем считать его проявлением какого-то иррационального начала. Он так глубок, что может распространиться на самые мелкие, несущественные действия. Мельчайшие детали поведения человека - какую пищу он ест, в какое время, в каком обществе и на тарелках какой формы - могут стать для человека условиями переживания сохранности его человечности. В кастовых обществах, таких, как Индия или юго-восточные штаты США, где культурно определяемая принадлежность к человеческому роду неразрывно связана с членством в какой-нибудь кастовой группе, запретные формы общения с членами другой касты означают потерю самого статуса человека. Чувство принадлежности к тому или иному полу также глубоко пронизано такими установками. Так, казачка в романе Шолохова, судача о том, как появилась эта странная турчанка среди казаков, говорит: «Сама ее видала - в шароварах... Я как разглядела, так и захолонуло во мне...» В культурах, где манеры поведения за столом - основной признак, эмблема человека: люди не могут есть за одним столом с тем, кто ест не так, как они, в особенности если эти манеры определяют еще и принадлежность к касте или классу, так что присутствие за столом человека, едящего по-иному, автоматически отождествляет всех остальных присутствующих с ним и его кастовой принадлежностью. Сильные мужчины из Западной Европы чувствуют себя униженными, когда встречают людей из Восточной Европы, где мужчины присаживаются на корточки, чтобы помочиться, а современная австралийка испытывает странную неловкость, когда американка велит своему супругу принести коктейль. Каждый маленький жест вежливости, внимания, учтивости, исходящий от других, ценится именно зато, что является с трудом приобретенным, и тем, что можно легко потерять.
177

На этом фоне нам и следует рассматривать социальные предписания, регулирующие отношения между полами, которые всегда были существенны для сохранения человеческого общества. За тысячами мимолетных и незначительных символов - приподнятой шляпой джентльмена, опущенными глазами леди, горшком с геранью на подоконнике немецкого бюргера или вычищенными до блеска ступеньками дома фабричного рабочего из Средней Англии - существует ли за всем этим некое ядро, сохраняемое всеми обществами, утеря которого означала бы утрату очень дорого приобретенных, усвоенных аспектов их человечности?

Если мы взглянем на все известные человеческие общества, мы повсюду найдем какую-то форму семьи, некоторый набор постоянных правил, побуждающих мужчин помогать женщинам заботиться о детях, пока те малы. Специфически человеческая черта семьи состоит не в том, что мужчина защищает женщин и детей,- это есть и у приматов. Она заключается и не в горделивой власти самца над самками, за благосклонность которых он состязается с другими самцами,- это мы также разделяем с приматами. Отличительная черта самца человека - забота, выражающаяся, в частности, в том, что он всегда помогает женщинам и детям добывать пищу. Сентиментальные обороты речи, столь распространенные в современном западном мире, где пчелки, муравьи и цветочки призваны иллюстрировать сокровенные аспекты человеческого поведения, затемняют понимание того, насколько новым для животного мира, искусственным является именно это поведение самцов человека. Правда, птицы-отцы кормят свой молодняк, но люди очень далеко отстоят от птиц на эволюционной лестнице. Самец бойцовой рыбки строит гнездо на пузырьков воздуха и удерживает самку лишь на время, необходимое ему, чтобы выдавить из нее икру Затем, отогнав ее, он без особых успехов старается подобрать икринки, выпавшие из гнезда, и если он не сожрет икру или мальков, то оставляет некоторое потомство. Но эти аналогии из мира птиц и рыб далеки от человека. Если мы возьмем наиболее структурно близких к нам животных - приматов, то увидим, что самец у них не кормит самку 1 . Обремененная детенышами, с трудом поддерживая свое существование, она кормится сама. Самец может драться, чтобы защитить ее или обладать ею, но он не заботится о ней.
178

Когда-то на заре человеческой истории было осуществлено социальное нововведение: самцы стали кормить самок и малышей. У нас нет никаких оснований считать, что эти кормящие самцы имели хотя бы малейшее представление о физиологических основах отцовства, хотя вполне возможно, что пища была наградой самке, не особенно разборчивой в своих сексуальных пристрастиях. Во всех известных человеческих обществах повсюду в мире будущий мужчина усваивает, что, когда он подрастет, одной из обязательных вещей, которые ему придется делать, чтобы стать полноправным членом общества, будет обеспечение пищей какой-нибудь женщины и ее детей. Даже в очень простых обществах небольшая часть мужчин может уклониться от выполнения этой обязанности, стать бродягами, бездельниками, мизантропами, живущими в одиночестве в лесах. В сложных обществах большое число мужчин уклоняется от бремени кормления женщин и детей, уходя в монастыри и кормя там друг друга или же приобретая такую профессию, которая дает им, по мнению общества, право на содержание за его счет, - например армия и флот или буддийские монашеские ордена в Бирме. Но вопреки всем этим исключениям каждое известное общество прочно основывается на усвоенном мужчинами поведении - кормить детей и женщин.

Это поведение, эта защита женщин и детей, вместо того, чтобы предоставить их самим себе, как принято у приматов, может принимать различные формы. Почти во всех обществах женщины также выполняют какие-то работы по сбору или выращиванию пищи, но среди народов, живущих почти исключительно на мясе и рыбе, эта женская деятельность может ограничиваться обработкой, приготовлением и хранением пищи. Там, где охота обеспечивает лишь незначительную часть рациона питания, а роль мужчин сводится в основном к участию в охоте, женщины могут брать на себя девять десятых работы по сбору пищи. В некоторых обществах, где мужчины уходят на заработки в большие города, вся пища выращивается оставшимися дома женщинами, в то время как мужчины на заработанные деньги покупают орудия труда и другую утварь. Разделение труда осуществляется самыми различными путями. Поэтому мы можем в некоторых обществах столкнуться с очень ленивыми мужчинами или, наоборот, с женщинами, необычно свободными от каких бы то ни было обязанностей, как в бездетном городском доме в Америке. Но основа сохраняется повсюду. Мужчина, наследник традиции, должен обеспечивать женщин и детей. У нас нет никаких оснований считать, что мужчина-животное, не прошедший школу социального обучения, смог бы делать что-нибудь подобное.
179

От социального устройства общества зависит, каких женщин и каких детей будет обеспечивать мужчина, хотя главное правило здесь, по-видимому, предполагает, чтобы он обеспечивал женщину, с которой находится в половой связи, и все ее потомство. При этом может быть совершенно несущественно, считаются ли эти дети его собственными или какого-нибудь другого мужчины из того же клана, либо же просто законными детьми его жены от прежних браков. Дети могут оказаться в его доме также благодаря усыновлению, выбору, сиротству Это могут быть девочки, предназначенные в жены его сыновьям. Но представление о доме, в котором вместе проживают мужчина или мужчины и их партнерши, женщины, доме, куда мужчина приносит пищу, а женщина ее готовит, является общим для всего мира. Однако эта картина может видоизмениться, и именно эти ее модификации показывают, что данное правило не является чем-то глубоко биологическим 2 . Мужчины, жители островов Тробриан, заполняют ямсом амбары своих сестер, а не жен. На островах Ментавай все мужчины работают в хозяйстве своих отцов до тех пор, пока втайне зачатые ими дети не подрастут и не смогут работать на него. До этого времени детей усыновляет дед по матери, и кормят их братья матери. Общий социальный эффект при этом остается тем же самым: каждый мужчина проводит большую часть своего времени, обеспечивая женщин и их детей, в данном случае - детей своей сестры вместо собственных. При крайних формах матрилинейности мужчина может работать в домохозяйстве матери своей жены, а в случае развода возвращается в собственный материнский дом, где существует за счет пищи, выращенной живущими в этом доме мужьями его сестер, как это имеет место в поселениях индейцев зуни. Но даже здесь, где социальная ответственность мужчин за женщин кажется сведенной на нет, мужчины продолжают трудиться, чтобы накормить женщин и детей. Еще более яркий пример, когда мужчины работают для того, чтобы прокормить детей, даже если их связь с матерью этих детей стала очень слабой, дает современное индустриальное общество, где множество детей живет в неполных семьях, получая помощь от государства за счет налогов, которыми облагаются работающие мужчины и женщины с более высокими доходами. Так что хорошо устроенные члены общества становятся отцами, обеспечивающими тысячи детей, находящихся на общественном попечении. Здесь мы снова видим, сколь расплывчатым оказывается желание мужчины обеспечивать собственных детей, ибо его легко подорвать различными социальными установлениями.
180

Материнская забота и привязанность к ребенку, очевидно, настолько глубоко заложены в реальных биологических условиях зачатия и вынашивания, родов и кормления грудью, что только очень сложные социальные установки могут полностью подавить их. Там, где людей приучили превыше всего в жизни ценить статус, где высшей ценностью оказывается достижение положения в обществе, женщина может задушить своего ребенка собственными руками 3 . Там, где общество слишком высоко ставит принцип законнорожденности, мужчины становятся надежными кормильцами законных детей только за счет того, что незамужние матери подвергаются остракизму и могут бросить своих детей или даже убить. Там, где рождение детей наказывается социальным неодобрением и наносит оскорбление чувствам мужа, как у мундугуморов, женщины могут идти на все, чтобы не рожать детей. Если. женское чувство адекватности своей половой роли грубо искажено, если процесс родов скрыт наркозом, мешающим женщине осознать, что она родила ребенка, а кормление грудью заменено искусственным вскармливанием по рецептам педиатров, - в этих случаях мы также можем обнаружить очень серьезные расстройства материнских чувств, нарушения, которые могут охватить целый социальный класс или регион. Но имеющиеся в нашем распоряжении данные показывают, что проблема должна по-разному ставиться для мужчин и для женщин. Мужчинам нужно прививать желание обеспечивать других, и это поведение, будучи результатом научения, а не врожденным, остается весьма хрупким и может довольно легко исчезнуть при социальных условиях, которые не способствуют его сохранению. Женщины же, можно сказать, по самой своей природе являются матерями, разве что их специально будут учить отрицанию своих детородных функций. Общество должно исказить их самосознание, извратить врожденные закономерности их развития, совершить целый ряд надругательств над ними при их воспитании, чтобы они перестали желать заботиться о своем ребенке, по крайней мере в течение нескольких лет, ибо этого ребенка они уже взращивали в течение девяти месяцев в надежном сосуде собственного тела.

Таким образом, в основе тех традиционных форм, с помощью которых мы сохраняем наши приобретенные человеческие свойства, лежит семья, где мужчины постоянно обеспечивают женщин и детей, заботятся о них. В семье каждое новое поколение молодых мужчин учится соответствующему заботливому поведению, и тем самым на их биологически данную принадлежность к мужскому полу накладывается эта усвоенная родительская роль. Когда семья рушится, как это бывает при рабстве, при известных формах договорного труда и при крепостном праве, в периоды сильных социальных потрясений, вызванных войнами, революциями, голодом, эпидемиями и
181

Другими причинами, эта тонкая нить культурной передачи рвется. В такие времена, когда первичной ячейкой в заботе о детях вновь становится сильная биологическая связь матери и ребенка, мужчины теряют ясность ориентации, а те особые условия, благодаря которым человек поддерживал преемственность своих социальных традиций, нарушаются и искажаются. До сих пор всем известным истории человеческим обществам всегда удавалось восстанавливать временно утраченные ими формы. Негр-раб в Соединенных Штатах содержался как племенной жеребец, а его дети продавались на сторону, поэтому недостаток отцовской ответственности все еще чувствуется среди черных американцев, принадлежащих к рабочему классу. В этой среде первичной ячейкой заботы о детях оказываются мать и бабушка, мать матери, к этой ячейке подчас присоединяются и мужчины, даже не внося в нее никакого экономического вклада. Но с приобретением образования и экономической обеспеченности этот дезорганизованный образ жизни отбрасывается, и американский негр-отец среднего класса, пожалуй, почти чрезмерно ответствен.

Часто поселения на границах какой-нибудь осваиваемой страны первоначально создаются одними мужчинами. Тогда в течение нескольких лет единственные женщины в этих селениях - проститутки, но позднее в них привозят и других женщин, и семья восстанавливается. До настоящего времени не было такого долгого перерыва в семейной структуре, который изгладил бы из памяти мужчин представление о ее ценности.

Это сохранение семьи вплоть до наших дней, ее восстановление после катастроф или идеологических разрушений не дает, однако, гарантии, что так будет всегда и что наше поколение может расслабиться и успокоиться. Люди научились быть человечными ценой большого труда и сохранили свои социальные изобретения вопреки всем превратностям судьбы. Это произошло отчасти потому, что при жизни маленькими, изолированными группами, отделенными друг от друга реками и горами, непонятными языками и враждебной пограничной стражей, часть из них всегда могли бережно сохранить дорого купленную мудрость, которой пренебрегли другие малые группы. Точно так же как некоторые группы смогли избежать эпидемии, быстро стершие с лица земли других, или избежать ошибок в питании, приведших к медленному ослаблению и вымиранию других групп. Не случайно наиболее успешные и крупномасштабные случаи ликвидации семьи происходили не среди простых дикарей, существовавших на грани выживания, а среди великих наций и сильных империй, с богатыми ресурсами, громадным населением и
182

почти неограниченной властью. В древнем Перу людей переселяли по воле государства. Оно забирало многих девочек из их деревень, делая неприглянувшихся ткачихами в больших женских монастырях, а приглянувшихся - наложницами знати. В России до 1861 года крепостных женили по приказу помещиков и обращались с ними скорее как со скотом, чем как с человеческими существами. В нацистской Германии рождение внебрачных детей всячески поощрялось: для таких детей и их матерей оборудовались превосходные ясли, и государство полностью заменяло отца, беря на себя обеспечение ребенка. Нет никаких оснований полагать, что эта практика, продлись она достаточно долго у народов, сумевших оградить своих членов от сведений о других, прошлых или современных образах жизни, не могла бы восторжествовать. Советская Россия после кратковременного эксперимента по ослаблению брачных уз и снижению родительской ответственности за детей вновь стала подчеркивать роль семьи, но это произошло в контексте мировых отношений и в соревновании с остальным ми-
ром. Неудачные исторические попытки построить общества, вкоторых Homo sapience действовал бы не как знакомое нам человеческое существо, но как существо, напоминающее скорее муравья или пчелу, хотя и с усвоенными, а не врожденными схемами поведения, служат нам предостережением. Сильнее, чем аналогии, которые примитивные люди видели между своим поведением и поведением мохнатых обитателей леса, они напоминаютнам, что мы пользуемся нашей современной формой человечности в кредит и что можно потерять ее.

Если мы, таким образом, признаем, что семья, это структурированное объединение двух полов, где мужчины играют определенную роль в обеспечении женщин и детей, была первичным условием возникновения человечности, мы можем исследовать и другое: каковы те универсально человеческие проблемы, которые должны решать люди, живущие семьями, помимо первичной - воспитания у мужчин привычек и правил заботливости. Во-первых, необходимо добиться определенного постоянства семей, известных гарантий, что одни и те же люди будутвместе трудиться и иметь общие виды на будущее, по крайнеймере не на один сезон и ожидая, что их союз будет длиться всю жизнь. Как бы легок ни был развод, как бы часто ни распадались браки, в большинстве обществ существует представление о постоянной супружеской связи, идея, что брак должен длиться,пока живы оба супруга. Жен могут возвращать по причине ихбесплодия или требовать от клана жены другую жену взамен;братья могут отдавать своих жен младшим братьям, с
183

Которымиони будут лучше ладить; жены могут оставлять мужей или мужья жен по пустяковым предлогам. И все же представление обраке, длящемся всю жизнь, сохраняется. Ни одно известноеобщество не изобрело достаточно прочной формы брака, которая не включала бы в себя посылки «пока смерть не разлучитнас». С другой стороны, очень немногие примитивные обществадовели эту посылку до крайности, до отказа признать возможность разного рода ошибок в браке. Юридическое требованиепожизненного брака при всех обстоятельствах более всего подходит для тех обществ, которые настолько организованны, чтогруппа может безлично принуждать индивида, каковы бы нибыли фактические отношения между полами. Сейчас одно изусловий создания и сохранения семьи как определенной социальной формы - обещание сохранять отношения на всю жизнь(в немногих случаях отношения как к сестре, а не к жене, но издесь речь идет об отношениях, длящихся всю жизнь).

Чтобы обеспечить прочность и непрерывность отношений,образующих семью, каждое общество должно решить проблемусоперничества мужчин из-за женщин так, чтобы они не перебили друг друга, не монополизировали женщин, лишив тем самыммногих мужчин жен, не отогнали бы слишком много молодыхмужчин, не обошлись бы жестоко с женщинами и детьми в брачном соперничестве 4 . Когда мы представляем себе двух мужчин,вооруженных дубинами, стоящих друг против друга над сжавшейся от страха женщиной, мы подходим к проблеме соперничества как к чему-то, принадлежащему нашему отдаленномупрошлому и не свойственному современному обществу.

Но образцы, регулирующие соперничество в выборе сексуального партнера, являются не унаследованными, а приобретенными, усвоенными. Именно поэтому они могут потерять свою силув любой момент и должны постоянно приспосабливаться к меняющимся условиям, иначе они будут разрушены, как не соответствующие более требованиям жизни. Говорят, что одной из причин, приведших к росту нацистской партии в Германии, была губительная практика Веймарской республики отдавать все имевшиеся рабочие места старшим мужчинам, что лишало молодежь возможности соперничать с ними в борьбе за женские милости.Во время Второй мировой войны различия в плате, получаемой a мериканскими и британскими солдатами, имело значение прежде всего в самой Великобритании, так как оно давало первой группе преимущество над второй в ухаживании. Всякий раз, когда мысталкиваемся с резким изменением образажизни, разделениятруда, соотношения между полами, как в
184

Гарнизонах островов на Тихом океане во Вторую мировую войну, перед нами вновь встает проблема соперничества за женщину. Она необязательно приводит к дракам, ударам ножом или камнями между двумя мужчинами, оспаривающими одну и ту же женщину. Но она может приводить к падению групповой морали, к осложнению производственных задач, к формированию революционных партий. Она может нарушать отношения между союзниками или же опрокидывать шансы на успех у демократической революции.

В современных обществах, где полигамия более не разрешена, а женщины не уходят в монастыри, выдвигается новая проблема - проблема соперничества женщин из-за мужчин здесь перед нами пример проблемы, которая своим происхождением почти полностью обязана обществу. Это продукт самой цивилизации, наложенный на биологические основы. Если соперничество за полового партнера рассматривать на простейшем физиологическом уровне, то именно мужчины с их постоянным влечением к женщине, с большей физической силой, не обремененные потомством, оказывались естественными соперниками друг друга. Женщины, хотя и не обязательно пассивные и незаинтересованные зрители борьбы за них, все же в большей степени были пешками в игре. Но когда цивилизация. заменила кулаки и зубы сначала каменными топорами, ножами, винтовками, а затем более тонким оружием престижа и власти, проблема соперничества двух представителей одного пола за представителя другого стала все более отходить от своей биологической основы. Так, в тех обществах, где женщин больше, чем мужчин, - наше обычное западное соотношение полов - и где моногамия является правилом, мы находим наряду с борьбой мужчин за женщин и борьбу женщин за мужчин. Может быть, нельзя привести лучший пример того, что может сделать общество, чем это характерное дополнение соперничества за полового партнера: пол, в наименьшей мере биологически приспособленный к борьбе, включается в активное соперничество.

Имеется весьма много разнообразных решений проблемы, какие мужчины должны обладать какими женщинами, при каких обстоятельствах и как долго, равно как и менее обычной, но современной проблемы - какие женщины могут обладать какими мужчинами. Н екоторые общества допускают периоды дозволенной свободы половых отношений, в которых люди, считающие себя способными справляться с большим числом представителей противоположного пола, чем это позволено в обычной жизни, получают возможность осуществить свою мечту. Некоторые общества практикуют передачу или временный обмен
185

Женами между друзьями, так что сотрудничество мужчин подкрепляется еще и половыми связями. Некоторые общества разрешают всем мужчинам, принадлежащим к одному и тому же клану, иметь половые сношения с женами каждого из них. Отсюда и происходит кажущееся нам странным правило, что в период беременности жена может иметь половые сношения только с супругом. Среди усиаи, обитающих на Большом острове в архипелаге Адмиралтейства, юноши и девушки в течение года под надзором взрослых предаются веселью, а в конце года устраивают праздник, после которого каждый может выбрать себе партнера на одну ночь. После чего девушки обычно выходят замуж за более взрослых мужчин, а юноши женятся на зажиточных и опытных вдовах. В некоторых обществах более сильным мужчинам, сильным борцам, охотникам, мастерам земледелия, носителям народных преданий разрешается иметь больше жен, чем остальным. И во всех обществах необходимо в решении этой проблемы иметь в виду не только реальное положение вещей, такое, как относительная нехватка мужчин или женщин, но и мечты, воспитанные этим конкретным обществом. Мужчина-мундугумор будет обращаться со своей единственной женой так, как если бы она была одной из нескольких жен, потому что идеальный мужчина у мундугуморов - это муж нескольких жен, хотя сам он, слабый и бедный, может иметь всего лишь одну хромую жену, покрытую лишаями, в то время как у его брата их восемь или девять. Но мужчина-арапеш с двумя женами, одна из которых - вдова его брата или беглянка из более воинственных равнинных племен, будет всегда относиться к каждой из жен, как если бы она была его единственной, той, которую он кормил и лелеял в течение всего долгого периода обручения. Народ манус, сам пуритански моногамный, живущий среди жизнерадостных полигамных племен, считает, что в мире катастрофически не хватает женщин. Поэтому они не только стремятся обручить своих сыновей как можно раньше, но и повествуют о самых непристойных схватках в потустороннем мире за душу каждой умершей женщины. Папуасы кивай практикуют чрезвычайно усложненные магические ритуалы, для того чтобы обеспечить своим мальчикам удачный брак, а у эскимосов распространены как убийство младенцев-девочек (основывающееся на теории, что девочек слишком много), так и полигамия, приводящая к отнятию жен у других, так как женщин недостаточно.
186

Все эти ситуации соперничества, однако, касаются взрослых, безотносительно к тому, оказывается ли в их основе борьба между более сильным взрослым и слабым юношей, или же между более привлекательной молодой женщиной и более обеспеченной старой, или же, наконец, борьба между сверстницами. Но имеется и еще одна проблема, которую должно решить каждое общество, - защита сексуально незрелых, лежащая в основе проблемы инцеста. Мы уже рассмотрели различные способы обращения с развивающейся сексуальностью ребенка: как самоанский ребенок в годы своей половой незрелости защищен системой табу, налагаемых на отношения между братьями и сестрами; как идентификация ребенка с родителем того же пола, что и его собственный, придает особые формы напряженности и запретов отношениям с родителем другого пола. Защита детей от родителей, однажды принятая за желательную, связана и с потребностью защиты родителей от детей. Уберечь десятилетнюю девочку от посягательств отца - необходимое условие общественного порядка, но и защита отца от искушений - обязательное условие его социальной адаптации. Защитные механизмы, уберегающие ребенка от вожделений родителей, воспитываемые в нем, находят свое существенное дополнение в установках родителей по этому вопросу. Как правило, табу инцеста расширяется самыми различными путями, так что не развитый в половом отношении ребенок защищается от всех взрослых, хотя эта защита может быть как минимальной, например у каинганг, у которых все дети получают изрядную дозу сексуальной стимуляции от взрослых, так и максимальной, как в старой французской системе воспитания jeune fille .Эти запреты разрабатываются в виде неформальных табу, как, например, табу «развращения младенца», либо же в виде юридического определения «возраста согласия». Поколение назад материобъясняли своим дочерям это понятие как «возраст, в которомдевушка может согласиться себе на погибель».

Основные правила инцеста охватывают три известных отношения в семье: отец-дочь, мать-сын, брат-сестра. Социальная необходимость правил, предотвращающих половое соперничество внутри семьи, хорошо иллюстрируется условиямисемейной жизни у мундугуморов. Там табу на брак между людьми различных поколений было нарушено, не выдержав создавшейся благодаря ему чрезмерно усложненной системы брачныхотношений. Мужчины получили возможность обменивать своих дочерей на новых жен для себя. Но это породило соперничество между отцом и сыном за дочь-сестру, так как и тот и другойхотели ее обменять на жену. Общество мундугуморов превратилось в джунгли, где каждый мужчина стал врагом другого. Оноеще существует только благодаря памяти о прежних социальныхнормах, все еще соблюдаемых некоторыми людьми. Но именно
187

Эта память и не дает обществу приспособиться к новым условиям. Первичная задача любого общества - сохранить сотрудничество людей в кооперативных формах труда, и любое положение вещей, делающее всех членов общества врагами друг друга,для него фатально. Если мужчина - человек, обеспечивающийсвою семью, то он должен обеспечивать своих сыновей и племянников, а не конкурировать с ними. Если ему необходимосотрудничать с другими мужчинами, то он обязан разработатьправила взаимоотношения с ними, исключающие прямое сексуальное соперничество.

Общества, сложившиеся на основе принципа взаимопомощи мужчин, а не их соперничества, могут перестроить табу наинцест так, что в них будет подчеркиваться не необходимостьудерживать родственников от борьбы между собою, но необходимость устанавливать с помощью браков новые родственные связи. «Если ты женишься на своей сестре, - говорит арапеш, - то у тебя не будет шурина. С кем же тогда ты будешьработать? С кем охотиться? Кто поможет тебе?» И гневноеосуждение вызывает антисоциальный человек, не выдающийсвою сестру или дочь замуж, ибо обязанность мужчины - создавать новые родственные связи с помощью женщин, принадлежащих к его семье. Но приобретение себе шурина для совместной охоты, как у арапешей, невестки, чтобы командовать ею,как у японцев, или даже разрешение на царский инцест между братом и сестрой, как у древних египтян или гавайцев, - все это усовершенствование основного принципа инцеста. Им же является и расширение круга лиц, охваченных инцестуальными запретами. Иногда это расширение может простираться так далеко, - как, например, у австралийских аборигенов, - что только благодаря великому чуду молодой человек может найти себе жену. В своей основе правила инцеста - способ, с помощью которого сохраняется семейная ячейка, а отношения внутри ее становятся личными и индивидуальными. Распространение правил инцеста на различные формы защиты всех молодых, детей всего общества, их защиты от эксплуатации или негуманного отношения к ним - лишь один из примеров того, как охранительные и защитные находки нашей человеческой истории служат моделями для регулирования более широких аспектов социального поведения.

Примечания

1 Я обязана пониманием этого важного отличия и его проявления в общественной жизни С. Цукерману (Zuckerman S. Functional Affinities of Man, Monkeys and Apes. Harcourt Brace, 1933).
2 Краткое описание некоторых из этих контрастов см.: Mead M. Contrasts and Comparisons from Primitive Society // Annals of the American Academy of: Political and Social Sciences. 1932. Vol. 160. P. 22-28.
3 Это делалось женщинами из племени ареои на древнем Таити и некоторыми женщинами из индейского племени натчез, которые таким образом могли повысить свой социальный статус.
4 Seligmen B.Z. Incest and Descent, Their Influence on Social Organization // Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland. 1929. W. LDC. P. 231-72; Fortune R. Incest // Encyclopedia of the Social Sciences / Ed. by R.4.Edwin, ALJohnson.,New York: MacimUan. 1932. Vol. 7. P. 620-22.

Маргарет Мид:

создание эталона полевого исследования

Исследования детства. Пластичность человеческой психики | Психоаналитические и функционалистские идеи в работах М. Мид

Работы Маргарет Мид (Mead, 1901 - 1978) отличались тем, что она, как верная ученица Боаса, в отличие от своей старшей подруги Рут Бенедикт, никогда не занималась созданием теорий. Это не означает, что в ее работах нет концептуальных обобщений. Но они никогда не доминировали и никогда не предшествовали теоретическому материалу. Они выводились из опыта исследовательской работы (что не значит, конечно, что они всегда были правильными) и всегда носили более или менее фрагментарный характер, являлись как бы "замечаниями по поводу ". Маргарет Мид "осуществила значительно большее этнографическое исследование, чем средний антрополог, в основном сосредотачивала свое полевое исследование на конкретных проблемах. " Мид помогла определить круг методологических проблем, которые были центральными для школы Культура и Личность. Кроме того, разработав многие технические подходы к изучению эмпирического материала и методологию обучения ей студентов - саму модель поведения психоантраполога и его отношения с туземцами. Поэтому можно почти без преувеличения сказать, что она создала эталон проведения полевого исследования, остававшийся актуальным с двадцатых по шестидесятые годы.

Исследования детства. Пластичность человеческой психики

Но ее концептуальные замечания не менее иного фундаментального теоретического исследования повлияли на формирование психологической антропологии как научного направления. Именно Мид, в частности, на много лет вперед определила особый интерес психологической антропологии к исследованиям детства: практике воспитания детей, и прежде всего - к обычаям ухода за младенцами, специфике детского туалета. Так, Маргарет Мид, которая первая описала процесс взросления у некоторых незападных народов, останавливала свое внимание не только на практике детского пеленания, умывания, приучения к чистоте, что по ее мнение оказывало огромное влияние на формирование человеческой личности, но и на изучение бессознательных установок взрослых членов общества по отношению к детям и способов коммуникации между взрослыми и детьми, играм с детьми, способам руководства детьми.

Она стремилась доказать, что общепринятые представления о возрастных циклах, о неизбежности так называемых переходных периодов в жизни человека неверны, они связаны с принятой в "цивилизованном мире " практикой воспитания детей и подростков. Работы Мид разбивают обычные представления о возрастных циклах. Так она показывает на примере культуры жителей Самоа, что психологические изменения, которые якобы всегда сопутствуют периоду полового созревания, могут вообще отсутствовать, а конфликт поколений - вообще не более, чем черта, присущая западным культурам. "Она была твердо убеждена, что основы взаимоотношений культуры и индивида формируются в процессе взросления ребенка. Изучением детства, она занималась на протяжении всей своей карьеры, одновременно этнографически и, в поздний период ее деятельности на расстоянии (at a distance). Она изобретала все новые способы, позволяющие исследовать психологические аспекты культуры и культурных характеристик повседневной жизни. "

Работы Мид разработали почву для исследований на следующие сорок лет отношений между культурным окружением, воспитательской практикой и поведением взрослых. Эти идеи дали направление кросскультурным исследованиям детского окружения и развития до настоящего времени. Кросскультурные различия в поведении взрослых конечно были отмечены и ранее, но процессы развития, ведущие к этим различиям, не привлекали серьезного внимания. "Примитивные " люди считались подетски невинными в своих мыслительных процессах и потому процесс детского развития в не западных культурах никого антропологов (за исключением английского функционалиста Бронислава Маниновского) практически не волновал.

Кроме того, на примере ряда народов, она показала условность наших представлений о мужских и женских чертах характера, материнских и отцовских ролях в воспитании детей. Таким путем Маргарет Мид доказывала уникальность различных культур. "В каждом случае Мид подчеркивала важность культурного наследия в канализации человеческого поведения. Подобно Бенедикт она смотрела на человека как на чрезвычайно податливое существо. Так, женщины Чамбули могли вести себя подобно мужчинам, а мужчины Чамбули подобно женщинам. У Самоа отсутствие трудностей подросткового периода объяснялось простотой и стабильностью Самоанской культуры. В зависимости от общества, в котором она родилась, личность может стать свирепым, агрессивным каннибалом, как у Мундугуморов, или мягкой женственной, как у Арапашей. Хотя и могут быть отклонения, они не изменяют общей картины, представляемой культурой, которая в основном формирует своих членов в предсказуемую форму. "

Психоаналитические и функционалистские идеи в работах М. Мид

Ее подход в первую очередь психокультурным. "Она разрабатывала психологическую концепцию культурных моделей, но мало интересовалась модальной личностной структурой как таковой. Ее интересовал скорее коллектив, она изучала главным образом институциональную практику, ритуалы, документы, как материалы для социального анализа. " Это объясняет тот факт, что она прибегала к изучению культур, которые она рассматривала "на расстоянии ". Индивидуальную личностную конфигурацию он описывала лишь изредка и в качестве илюстрации для того, например, чтобы показать некоторые формы девиации. Однако утверждение, что она "пренебрегала анализом индивидуальной личности " вряд ли следует считать правомерным. Так она вела многолетнюю полемику с таким общепризнанным авторитетом в психологии развития индивида как Ж. Пиаже, доказывая на обширном эмпирическом материале, полученном в результате проведенных ею психологических эксперементов, что теория Пиаже не является универсальной и неприменима к детям из "примитивных " обществ.

Можно проследить возрастающую от ее ранних работ к более поздним важность психоанализа. Результаты Мид одновременно опровергали ортодоксальный психоанализ, и приковывали внимание к психоанализу как источнику вдохновения для исследования взаимоотношений личности и культуры. Вместо того, чтобы смотреть на психоанализ как на вместилище универсальных истин, применение которых могло или должно было что-то открывать, антропологии с легкой руки Маргарет Мид стали смотреть на него, как на комплекс концепций, которые нужно принимать выборочно и с определенными целями, о чем его основатель и ортодоксальные хранители даже не ведали и возможно не одобрили бы.

Подход Мид может показаться конфигурационистским. Однако это не вполне верно. Она испытала сильное влияние Б. Малиновского, с которым первые годы своей работы находилась в постоянной переписке и чьим советам следовала в своей практической работе, а потому не могла не испытать сильное влияния функционализма теории, в общем и целом сводящейся к тому, что каждая культурная черта имеет в культуре свою функциональную нагрузку и также функциональным образам связана с другими культурными чертами и институциями и не привнести это влияние в антропологическую школу Культура и Личность. И конфигурационистский и функционалистский подходы, развивавшиеся в работах М. Мид, вели в заключению, что существует связь между культурой и человеческим развитием, которые требовали систематического изучения.

Для становления этнопсихологии наиболее важным в работах Мид является синтез концепций Боаса с рядом других не менее важных научных подходов, таких, в первую очередь, как психоанализ и функционализм, что утвердилось в психологической антропологии и способствовало ее развитию. Причем утвердилось во многом и та вольная трактовка этих подходов, характерная для Мид, что следует считать не недостатком, а напротив достоинством, поскольку такая установка позволяла свободно и творчески разрабатывать все новые концепции в поисках научной истины. Для Мид характерен интерес к психологии развития, абсолютно отсутствующий у Бенедикт. Ее увлекали исследования процессов восприятия и обучения культуре, изучение способов коммуникации и бессознательных установок, что в свое время было востребовано культурной психологией и без чего немыслима современная антропология.

Steven Piker. Classical Culture and Personality. In: Handbook of Psychological Anthropology. Philip K. Bock (ed.) Westport, ConnecticutLondon; Greenwood Press, 1994, рр. 5 6.

Harkness, Sara. Human Development in Psychological Anthropology. In: Theodor Schwartz, Geoffry M. White, Katherine A. Lutz (eds.). In: New direction in Psychological Anthropology. Cambridge: Cambridge University Press, 1994, pp.105106.

Barnouw, Victor. Culture and Personality. Homewood, Illinois: The Dorsey Press, INC, 163, р. 90.

Inkeles, Alex and Levinson, Daniel. National Character: the Study of Madal Personality and Sotiocultural System. In: G. Lindzey, E. Aronson (eds.) The Handbook of Sotial Psuchology. Reading, Mass, Menlo Pork, Calif., L.: 1969, vol. 4, р. 431.

• Психология: личность и бизнес

Ключевые слова:

1 -1

Маргарет Мид

Мид, Маргарет (Mead, Margaret) (1901–1978), американский антрополог. Родилась 16 декабря 1901 в Филадельфии (шт. Пенсильвания). Училась в университете Де По, Барнард-колледже и Колумбийском университете (магистр психологии – 1924, доктор антропологии – 1929). Совершила экспедиции на острова Самоа (1925–1926), острова Адмиралтейства (1928–1929), в Новую Гвинею (1931–1933), Бали и Новую Гвинею (1936–1939), изучая подростковое и сексуальное поведение среди примитивных племен. В 1926 Мид стала куратором по этнологии в Американском музее естественной истории, а в 1954 – адъюнкт-профессором антропологии Колумбийского университета. Среди множества ее публикаций – Совершеннолетие на Самоа (Coming of Age in Samoa, 1928); Взросление в Новой Гвинее (Growing Up in New Guinea, 1930); Пол и темперамент в трех примитивных обществах (Sex and Temperament in Three Primitive Societies, 1935); Мужчина и женщина (Male and Female, 1949); Преемственность в культурной эволюции (Continuities in Cultural Evolition, 1964); Семья (The Family, 1965). В 1956 Мид была избрана президентом Всемирной федерации психического здоровья, в 1974 – президентом Американской ассоциации содействия развитию науки. В 1967 вновь посетила Новую Гвинею. Умерла Мид в Нью-Йорке 15 ноября 1978.

Использованы материалы энциклопедии "Мир вокруг нас".

Мид (Mead) Маргарет (1901-1978) - американский социолог и этнограф, специалист в области этнопсихологии. Биография. Получила образование по этнографии в Колумбийском университете. Ученица Ф. Боаса и Р. Бенедикт . Проводила полевые этнографические исследования на Самоа, островах Адмиралтейства, в Новой Гвинее, на Бали (здесь вместе со своим мужем Г. Бейтсоном ). Исследования. Занималась проблемой национального характера, проводила изучение процессов социализации детей в различных культурах. В ее исследованиях было показано, что половая идентификация, прохождение возрастных кризисов (на примере подросткового), формирование структуры самосознания и самооценки определяются принятыми взаимоотношениями между родителями и детьми и, более широко, культурными традициями того или иного народа. В частности, показала, что природные особенности темперамента (например, определенные экспрессивные реакции) могут поощряться в рамках одной культуры и наказываться в рамках другой. Также разработала культурологическую теорию трех типов культур, оказывающих на развитие ребенка принципиально различное влияние. 1. Постфигуративные культуры, тысячелетиями сохраняющие свои нормы и обычаи. Здесь личность ребенка воспроизводится неизменным образом. Само воспитание осуществляется стариками и еще не включенными в производительную деятельность более старшими детьми (4-7 лет). Хотя все отклонения от норматива подавляются, все же есть возможность индивидуального проявления в области искусства, религии, технологии. Это обеспечивает возможность медленного изменения самой культуры. 2. Конфигуративные культуры, быстро меняющиеся. Здесь каждое поколение отличается от предыдущего по складу личности, мотивации, эмоциональным переживаниям. Хотя старшее поколение продолжает играть решающую роль в воспитании, оно не воспринимается как безусловный эталон. 3. Префигуративные культуры, культура будущего, где опорой как в научной, так и в этической области будет выступать творчество молодого поколения.

Кондаков И.М. Психология. Иллюстрированный словарь. // И.М. Кондаков. – 2-е изд. доп. и перераб. – СПб., 2007, с. 335-336.

Сочинения. Sex and Temperament in three Primitive Societies. N. Y.: McGraw-Hill, 1937; Culture and Commitment. Natural History Press. N. Y., 1970; Культура и мир детства. М., 1988. Литература. Ярошевский М. Г. История психологии: От античности до середины XX века. М.: Академия, 1996.

МИД (Mead) Маргарет (16 декабря 1901, Филадельфия – 15 ноября 1978, Нью-Йорк) – американский антрополог, представительница этнопсихологического направления.

На концепцию Мид большое влияние оказало учение Фрейда. Однако, в отличие от биологизма Фрейда, определяющим для нее (а также для Р.Бенедикт, А.Кардинера и др.) является принцип культурного детерминизма. С точки зрения Мид, закономерности психической жизни человека обусловливаются культурой. Эмпирическая основа этой концепции – исследование различных архаических культур. На основе сравнительного изучения культуры племен Новой Гвинеи Мид выдвинула гипотезу о зависимости сексуального поведения и сексуальных ролей от принципов культуры и, следовательно, об относительности норм сексуального поведения мужчины и женщины. Мид также пришла к выводу, что в архаических культурах отсутствуют специфические конфликты подросткового возраста. Понятие культурной нормы у Мид очень расплывчато. Напр., она отказалась от противопоставления «примитивного» и «цивилизованного», считая это евроцентристким предрассудком.

Мид исследовала феномен «культурного характера». Она полагала, что каждое племя и каждый народ заинтересованы в развитии определенных психических черт. Эти задачи реализуются прежде всего в семье. В процессе воспитания и социализации возникает «культурный характер», или «модальная» личность, которая представляет собой ядро характера множества индивидов, выступает как образец для подражания и как норма для данного общества. Культурный характер есть совокупность ориентаций, установок, норм, которые, как правило, не осознаются ни индивидом, ни обществом в целом. В истории культуры Мид выделила три типа культур: постфигуративные, где дети учатся у своих предков; конфигуративные, где и дети, и взрослые учатся у сверстников; префигуративные, где взрослые учатся также у своих детей.

В духе неокантианства Мид полагала, что всякая наука представляет собой процесс построения системы ценностей. Поэтому атеизм, мистика и социальный реформизм представляют собой лишь различные (и равноправные) системы ценностей и виды знания. Согласно Мид, общественное сознание в конкретной культуре определяется набором ключевых для данной культуры понятий и их интерпретацией. Этот набор Мид называла «pattern» – модель, образец, заимствуя данное понятие у Р.Бенедикт.

Т.П. Лифинцева

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. II, Е – М, с. 563.

Далее читайте:

Мид Маргарет. Культура и мир детства . (Мид М. Культура и мир детства. М., 1988 )

Исторические лица США (биографический указатель).

Сочинения:

Twentieth Centure Faith. N. Y., 1972;

Coming of Age in Samoa. N. Y., 1971;

Культура и мир детства. M., 1988.

Литература:

Мид М. Культура и мир детства: Избранные произведения. М., 1988

Принципиально иной подход к изучению умственных способностей жителей Полинезии применила ученица Боаса, известный американский антрополог, культуролог, этиолог М. Мид. В течение 40 лет она изучала примитивные пароды бассейна Тихого Океана. Мид первая описала процесс взросления у некоторых не-западных народов. При этом исследовала практику детского пеленания, умывания, приучения к чистоте, поскольку, с ее точки зрения, это оказывало огромное влияние на формирование человеческой личности. Вместе с тем она изучала бессознательные установки взрослых членов общества по отношению к детям и способы коммуникации между взрослыми и детьми, игры с детьми, способы руководства детьми.

М. Мид стремилась доказать, что общепринятые представления о возрастных циклах связаны лишь с одним типом практики воспитания детей и подростков, а именно - с практикой "цивилизованного мира". На примере культуры жителей Самоа она сумела показать, что психологические изменения, которые якобы всегда сопутствуют периоду полового созревания, могут вообще отсутствовать. Мид показала также, что "конфликт поколений" - черта, присущая лишь западным культурам.

Каждую культуру исследовательница рассматривала как конфигурацию ее элементов, определяемую особенностями конкретной культуры. Исходя из этого, Мид выделяла три основных аспекта исследования национального характера:

• 1) сравнительное описание некоторых культурных конфигураций, характерных для той или иной культуры;
• 2) сравнительный анализ ухода за младенцами и детского воспитания;
• 3) изучение присущих тем или иным культурам моделей межличностных отношений, например отношений между родителями и детьми, отношений между ровесниками.

Исследовательница подвергла критике концепцию первобытного мышления Л. Леви-Брюля и теорию стадий развития культуры на основе эволюции мышления, с которой выступил Ж. Пиаже. Выводы М. Мид сложились на основе собственных многолетних полевых исследований культуры. Она убедительно показала: мышление ребенка является рационалистическим, т.е. логическим. Что же касается анимистического образа мышления (веры в духовные существа, одушевление неодушевленного), то он обусловлен не особенностями мышления, а особенностями воспитания, иначе говоря детерминирован культурой примитивного общества.

Мнение специалиста

"Взаимоотношения между мужчинами и женщинами, родителями и детьми - центральные для человеческих взаимоотношений. От их устройства зависит, что впитает младенец с молоком матери, потому что еще прежде, чем научиться ходить, он усвоит стиль взаимоотношений между полами и научится игнорировать все остальные" .

Исследуя особенности мышления полинезийских детей в естественных жизненных ситуациях, в непринужденном межличностном общении, М. Мид отметила высокий уровень их творческих способностей, а также их живой ум, стремление и умение обучаться новым навыкам. Исследовательница справедливо считала, что ситуация стандартного теста (а точнее, сам процесс тестирования), часто носит стрессовый характер и не позволяет получить реальное представление о мышлении ребенка в наиболее типичных повседневных обстоятельствах. Она подчеркивала и существующую возможность взаимообогащения культур: "Безотносительно к тому, одобряем или не одобряем мы решения человеческих проблем, предлагаемые другими народами, наше отношение к собственным решениям должно значительно обогатиться и углубиться сопоставлением их с теми же самыми решениями у других" .

В соответствии с особенностями детства Мид выделяла три типа культур:

• постфигуративный тип , где дети учатся у своих предшественников;
• кофигуративный тип , где и дети, и взрослые учатся у своих предшественников;
• префигуративный тип, где взрослые учатся также и у своих детей.

Постфигуративная культура наиболее характерна для традиционного общества. Любое изменение в ней протекает медленно и незаметно. Прошлое взрослых - это схема будущей жизни для их детей. В таких культурах определяющую роль играло старшее поколение, которое выступаю в качестве целостного образца жизни, являлось символом культуры. Постфигуративный тип культуры основан на одновременном сосуществовании представителей как минимум трех поколений конкретного общества и предполагает передачу из поколения в поколение конкретных форм культуры.

Префигурат ивная культура, которая, по мнению Мид, сформировалась в середине XX в., отличается неопределенностью будущего развития общества. Она обусловлена обострением проблемы различий опыта поколений. В ней способы передачи знаний и навыков таковы, что дети могут передавать их родителям. Этот тип культуры, или, по крайней мере, его элементы, характерны для современного информационного общества, где, например, работе на компьютере родители нередко учатся у детей.

М. Мид разделяет культуры, в которых дети обучаются в основном практически, на собственном опыте, но под руководством старших (learning cultures ), и культуры, где существуют специальные институты обучения детей (teaching cultures). В связи с этим исследовательнице удалось выявить существенный фактор, определяющий особенности мировосприятия и построения суждений в традиционной культуре. Как выяснила М. Мид, эти особенности связаны, в первую очередь, со способами обучения в традиционном типе культуры.

Чаще всего в традиционной культуре обучение осуществляется не вербальным путем (объяснение, рассказ), а посредством демонстрации стереотипов конкретного действия (алгоритма действия). Поскольку большая часть обучения протекает в реальных жизненных ситуациях и значение выполняемых действий становится наглядным и очевидным , постольку в процессе обучения гораздо меньше, чем в западных обществах, задают вопрос "почему" (зачем спрашивать о том, что и так "очевидно"?). При этом в современной антропологии отмечается уникальная способность представителей традиционной культуры адекватно действовать в сложнейших условиях и быстро овладевать новыми стереотипами движений.

Мнение специалиста

"В гор. Тулле (Гренландия) в 60-е годы XX в. при строительстве американской авиабазы шла сложнейшая работа по выравниванию взлетно-посадочной полосы. Рядом со сверхмощным бульдозером стоял эскимос, наблюдавший за работой водителей. Спустя некоторое время бульдозерист вышел из кабины отдохнуть. Вернувшись, он с ужасом увидел, что эскимос сел за рычаги управления. Каково же было его удивление, когда представитель традиционной культуры стал делать работу? не хуже его!"

Эскимос (как и любой другой представитель традиционной культуры) не задает вопрос "почему", - он наблюдает. Удивительнее всего при этом (по крайней мере, с точки зрения представителя европейского типа мышления), что он демонстрирует не только умение воспроизвести двигательные стереотипы, запомнить назначение того или иного движения, но и обнаруживает понимание причинно-следственной связи в целостной ситуации. Таким образом (по крайней мере, с точки зрения результата), мыслительная деятельность полинезийца или эскимоса не уступает интеллектуальной деятельности европейца. Она выполняет функцию идеально- планирующей активности не менее эффективно, чем в случае европейского типа мышления.

Вывод о равномощности интеллектов представителей разных культур оказывается неизбежным, если использовать "деятельностное" определение интеллекта и рассматривать его в качестве способности действовать целесообразно , мыслить рационально и вести себя в соответствии с окружающей ситуацией, предлагаемой обстановкой (эта триединая характеристика часто выражается в понятии адекватного мышления). Простые тестовые задания именно потому не решаемы в ряде случаев человеком традиционной культуры, что он привык решать интеллектуальные вопросы нe изолированно, а в процессе практической деятельности.

• Мид М. Мужское и женское: исследование полового вопроса в меняющемся мире. С. 34.

Женский путь в науку

Женское имя довольно трудно встретить среди всемирно известных культурологов. В силу различных причин занятие «большой» нау­кой остается уделом мужчин. Среди женщин немало ученых, иссле­дователей, педагогов, но их достижения и открытия редко приобре­тают всеобщее признание.

Возможно, это связано со многими повседневными заботами, эмо­циональным отношением к жизни, неуверенностью в собственных интеллектуальных возможностях. Почему так происходит - пред­мет особого изучения.

Тем интереснее судьба тех женщин, которые добились признания и славы в своей профессиональной деятельности.

Среди них Маргарет Мид (1901-1978) - выдающийся культуро­лог XX в. Наука, которой она посвятила свою жизнь, - этнология, культурная антропология, как ее называют в США. Круг изучаемых ею проблем был достаточно широким, а материалы длительных экспе­диций по изучению культур малочисленных народов внесли значи­тельный вклад в развитие этнографии, антропологии, культурологии.

Особенный интерес в ее работах представляют такие проблемы, как анализ семантики детства в разных культурах, семиотики дет­ского сознания и поведения. Это направление научных исследова­ний дало основание для разработки культурологии детства как спе­циальной отрасли научного знания.

Маргарет Мид привлекали также проблемы исторической измен­чивости образов детства в разных культурах, описание культурных ролей материнства и отцовства, значение пола и темперамента в сек­суальных отношениях мужчин и женщин.

Взаимодействие поколений составляет основу трансляции куль­турного наследия. Мид исследует процессы взросления в разных об­ществах, влияние сверстников и взрослых на молодежь.

В науке сформировалось направле­ние этнографии детства и этнопедаго-гики 1 . Оно посвящено этническим осо­бенностям традиционных форм воспи­тания детей и подростков.

Культурология детства изучает суб­культуру детства в ее исторических и современных формах. Это позволяет выяснить специфику детства в разных культурах, изменение процессов социа­лизации и воспитания, стратификацию детских возрастных групп. Не­сомненный интерес представляет анализ ценностей детства, отно­шений родства и процесс взаимодействия поколений, социальных институтов детства, форм детского творчества, игр и развлечений, ^правовых норм и запретов, поощрений и наказаний, обучения и об­разования.

Очевидно, еще предстоит детальная разработка культурологии детства, которая основывается на исследованиях в области возраст­ной психологии, социальной психологии, этнологии и этнопедагоги-ки, но имеет самостоятельную сферу и научную ценность.

Именно поэтому столь интересны труды Маргарет Мид. Ее из­бранные произведения вошли в книгу «Культура и мир детства», опубликованную на русском языке в 1988 г. Послесловие написал известный ученый, профессор И. С. Кон.

Наряду с теоретическими работами в книге есть фотографии, по­зволяющие воспроизвести облик этой удивительной и талантливой женщины. Внимательные и добрые глаза, внутреннее спокойствие, интеллектуальная напряженность и наблюдательность, нарядное платье, прическа, колечко, удивительное обаяние доброжелательной улыбки, адресованной окружившим ее детям, - таковы лишь немно­гие, но очень нужные для понимания ее жизни черты.

Не менее интересны автобиографические заметки о ее становле­нии как культурантрополога, участника многих экспедиций. Они на­званы поэтично и загадочно: «Иней на цветущей ежевике». В них сразу ощущается «женское присутствие». Глубоко символично само название автобиографической книги: оно обозначает холодную по­ру поздней весны, когда цветет ежевика. Но мороз только усиливает жизнестойкость, без инея не завяжутся ягоды, поэтому он - пред­вестник обильного урожая.

1 Этнография детства. М., 1983; Этнография детства. Выл. 2. М., 1988.

Маргарет Мид родилась в Филадельфии 19 декабря 1901 г. Она училась в женском Барнард-колледже, а затем в Колумбийском уни­верситете на антропологическом факультете. Ее учителями были крупнейшие американские этнографы: профессор Франц Боас, осно­ватель и декан этого факультета, специалист по языкам и культурам американских индейцев; Рут Бенедикт - этнопсихолог, известная работами о культуре и религии, участник ряда экспедиций. Мид была знакома с А. Кребером, директором Музея антропологии Ка­лифорнийского университета, автором ряда монографий о культуре, многими другими учеными. Она была самой юной участницей кон­гресса в Торонто в 1924 г., где слушала других, говоривших о «своем народе», и у нее возникла твердая решимость исследовать жизнь де­вушек-подростков на Самоа.

С этого и начинается ее творческая биография ученого-исследо­вателя. Мид вспоминает, что полученное образование привило чув­ство уважения к изучаемым народам: она никогда не отзывалась о них пренебрежительно и высокомерно.

Важным условием экспедиционной работы она считала усвоение местного языка, знание нравов, обычаев и привычек жителей. Еже­дневно Мид брала уроки языка, семь часов тратила на заучивание словаря, а затем «испытывала» свой самоанский язык в общении с детьми. Она научилась есть местную пищу, исполнять сложные фор­мулы вежливости, распознавать растения для плетения циновок. Ре­зультатом этой почти годовой экспедиции стала книга «Взросление на Самоа».

После нескольких путешествий по Европе Мид получает работу помощника хранителя в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке.

К этому времени Мид уже была замужем и мечтала иметь много детей:

Я всегда хотела приспособить мою профессиональную жизнь к обязанно­стям жены и матери 1 .

Но судьба распорядилась иначе, и она в эти годы не могла испы­тать счастья материнства. Она расстается с мужем и через некоторое время вступает в брак с новозеландским антропологом, участником совместных экспедиций в Австралии. Но и этот союз не был проч­ным. Вскоре она увлекается своим английским коллегой, уезжает с ним в Индонезию на остров Бали, где ведет совместную исследова-

1 Мид М. Культура и мир детства. М., 1988. С. 27.

тельскую работу, публикует книгу «Балийский характер». В 1939 г. у нее родилась дочь Мэри.

Маргарет Мид была увлекающейся, страстной, деятельной на­турой; для нее работа, наука, экспедиции, теоретические дискуссии составляли главное содержание жизни. В личных отношениях она особенно ценила интеллектуальное и эмоциональное партнерство, отсутствие напряжений и конфликтов, возможность заниматься лю­бимым делом, свободу в реализации планов.

Экспедиционная работа Мид требовала огромных жизненных сил и энергии. Бытовые трудности, отсутствие привычного комфорта, москиты, затяжные дожди или жара, приступы малярии, сложность взаимоотношений с местными жителями, ограниченность круга об­щения - все это создавало фон реальной жизни, без которого трудно понять ее переживания и трудности.

Ее книги содержат поистине гигантский эмпирический материал: 25 тыс. фотографий, 35 тыс. детских рисунков, 7 тыс. метров кино­пленки, масса дневниковых записей. Все это требовало организован­ности, внутренней дисциплины, четкости. Она настолько хорошо вла­дела собранным материалом, что по одной детали на снимке могла воспроизвести всю картину.

Мид была необычайно талантливым, трудолюбивым ученым. Ею опубликовано свыше 25 книг, сотни научных и публицистических статей. Тираж первой книги «Взросление на Самоа» (1928) превы­сил два миллиона экземпляров, и она переведена на 17 языков мира.

Популярность книг Мид определяется интересом к другим куль­турам, возможностью глубже понять их образ жизни, проникнуть в тайны детства, отцовства и материнства, представить мир эмоцио­нальных переживаний.

Мид обладала «легким пером», живостью и образностью языка, избегала внешних признаков научности. Чтение ее книг напоминает путешествие в далекие края и вызывает горячее желание увидеть все своими глазами.

В научной биографии ученых редко бывает так, чтобы первая книга принесла успех и признание специалистов. Труд Мид назвали выдающимся достижением, первоклассным образцом описательной антропологии такие ученые, как Б. Рассел, Л. Уайт, Ф. Боас, Р. Бене­дикт и др.

Мид гордилась этой книгой, со временем не считала ее устарев­шей, не переделывала, лишь писала новые предисловия, ибо невоз­можно было дать более правдивую картину того, что уже прошло.

И еще одна любопытная деталь. В 1956 г., спустя почти 25 лет после выхода книги, в американском журнале была опубликована забавная карикатура со словами: «Молодые люди, вы достигли возраста, когда вам пора узнать обряды и ритуалы, обычаи и табу нашего острова. Но вместо того, чтобы подробно рассказывать о них, я хочу просто каждо­му из вас подарить по экземпляру прекрасной книги Маргарет Мид».

В 1930 г. выходит новая книга «Как растут на Новой Гвинее» с подзаголовком «Сравнительное исследование примитивного воспи­тания», в которой рассматриваются мир ребенка, особенности воспи­тания в раннем детстве, ритуалы и обычаи семейной жизни. Особую роль в развитии воображения у детей играют взрослые, рассказы­вающие сказки, дающие навыки рисования, пения, танца.

В 1935 г. была опубликована книга «Пол и темперамент в трех примитивных обществах» по материалам изучения папуасских пле­мен. Об этой книге было немало споров, и сама Мид назвала ее «са­мой непонятной». Ее интересовали не биологические различия между мужчиной и женщиной, а те культурные стереотипы маскулинности (мужественности) и феминности (женственности), которые возни­кают под влиянием социальных условий, особенно в раннем детстве. Различия между полами порождены культурой и передаются через поколения. В отношениях к семье и детям данные стереотипы обна­руживаются особенно четко: в одних культурах и мужчины и жен­щины действуют мягко, отзывчиво; в других - оба пола ведут себя «по-мужски»: агрессивно, напористо, инициативно; в третьих - муж­чины коварны, кокетливы, завивают волосы и ходят за покупками, а женщины энергичны и не заботятся об украшениях. Некоторые вы­воды оказались дискуссионными. Но заслуга Мид заключалась как в постановке научной проблемы, так и в проведении исследования.

В 1937 г. под ее редакцией опубликован труд «Кооперация и кон­куренция среди примитивных народов», где сравниваются различ­ные формы хозяйственной деятельности и социального поведения, а также способы приучения детей к труду у малочисленных народов.

В 1949 г. выходит книга «Мужчина и женщина: изучение полов в изменяющемся мире». Мид вновь обращается к проблеме куль­турных различий между полами, социальной роли отцовства и мате­ринства, запрета на инцест. Она исследует ситуации соперничества, системы табу, способы защиты достоинства, стереотипы поведения мужчин и женщин в разных культурах.

В 1955 г. Мид (совместно с М. Вольфенстайн) выступает состави­телем сборника «Детство в современных культурах», который пред­ставляет собой фундаментальный труд по культурологии детства. В это же время публикуется серия ее статей о национальном харак­тере, этнической психологии.

Особое внимание она уделяет проблеме трансляции культур, про­цессу взаимоотношения поколений на разных исторических этапах. Этому посвящена ее теоретическая книга «Преемственность в эво­люции культуры» (1964). Мид волнуют проблемы молодежи, осо­бенно обострившиеся в США, Франции, Англии в период 1970-х гг.

В 1970 г. она издает книгу «Культура и преемственность. Изуче­ние конфликта поколений», которая быстро стала бестселлером, пе­реводилась на многие языки мира.

Маргарет Мид была известным общественным деятелем, прези­дентом Американской антропологической ассоциации; возглавля­ла Всемирную федерацию психического здоровья, Общество по ис­следованию общих систем, Всемирное общество экистики (науки о человеческих поселениях), Американскую ассоциацию содействия прогрессу науки.

Она была удостоена множества почетных званий и наград. В 1949 г. американские издатели назвали ее Выдающейся Женщиной Года в области науки, в 1956 г. - Выдающейся Женщиной XX столетия.

Ее отличали страстность, энергетизм, трудолюбие, обаяние, при­влекательность, широта эрудиции и глубокий профессионализм. «Я ожидаю смерти, но не собираюсь уходить в отставку», - говорила Маргарет Мид.

Она умерла 15 ноября 1978 г. за работой. Такова судьба этой уди­вительно талантливой женщины.

Мир детства в контексте культуры

Но вернемся теперь к судьбе ее идей, очертим контуры ее культуро­логической концепции. Именно культура является главным факто­ром в исследовании детства, половых различий, преемственности по­колений. Маргарет Мид внесла значительный вклад в развитие куль­турологии.

Ц- Во-первых, она исследовала детство не только как возрастную фазу в развитии личности, но определила его как соииокультурный фено­мен. Проанализировала этнические особенности отношения к детству у разных народов. Выяснила связи детства с семьей и другими родст-

венниками; ролевые функции материнства и отцовства; значение це­ремоний, ритуалов, обычаев и обрядов в процессе взросления; норма­тивный идеал детства в культуре и формы отклонений от него; поощре­ния и санкции, применяемые к детям в различных культурах; роль со­вместного труда в воспитании детей; значение искусства в духовном развитии детей.

Во-вторых, она изучала половую стратификацию, социокультур­ные роли, стереотипы сознания и поведения мужчин и женщин, образы маскулинности и феминности в различных культурах; связь пола и тем­перамента; символику и семантику сексуальных отношений; обряды и ритуалы полового взросления; запреты, оценки и предписания в сек­суальной культуре разных народов.

В-третьих, Мид исследовала преемственность поколений как про­цесс трансляции культурного наследия; раскрыла особенности взаимо­действия поколений в разных культурах; описала ситуацию конфликта поколений; влияние предков, родственников и сверстников на поведе­ние молодежи; выявила тенденции в развитии молодежного сознания середины XX в.

В-четвертых, она сосредоточила внимание ученых на изучении вклада отдельной личности в эволюцию культуры, а не только эпох, по­колений и отдельных групп. «Мы в состоянии, - писала Мид, - понять и вклад человека, такого, как он есть и каким он может стать, в культу­ру, в которой он должен жить» 1 .

В-пятых, она разработала целую систему методов, позволяющих с достаточной надежностью и достоверностью исследовать формы и виды социокультурной деятельности разных народов. Используя раз­личные методы фиксации наблюдений, обработки полученных мате­риалов, Мид подчеркивала значение понимания других культур, со­переживания и сочувствия, столь необходимых для исследователя. По­этому ее описания всегда ярки, впечатления тонки и читаются с боль­шим интересом.

Она избирает для изучения так называемые «примитивные» на­роды, но это слово неточно переводится на русский язык. Их культу­ра вовсе не отличаются простотой, как это принято считать. Более того, мир этих культур достаточно сложен, требует больших усилий в процессе познания. В действительности их отличает устная тради­ция в передаче культуры, изоляция от жизни больших цивилизаций, иные формы социальной организации. Мид исследует культуру жи­телей островов Самоа и Новой Гвинеи, где сохранился традицион­ный образ жизни народов.

«Каждый примитивный народ, - отмечала Мид, - избрал для себя одну совокупность человеческих способностей, одну совокупность человече-

Мид М. Культура и мир детства. С. 377.

ских ценностей и перекроил их по себе в искусстве, социальной организа­ции, религии. В этом и состоит уникальность его вклада в историю чело­веческого духа» 1 .

Для эмпирических наблюдений такие сообщества интересны тем, что дают возможность выделить наиболее значимые факторы и опи­сать их достаточно полно. Однако, как отмечает Мид, полученное зна­ние ценно тем, что позволяет обновить и сделать более живыми наши самопознание и самокритику, помогает по-новому оценить и даже пе­рестроить то воспитание, которое мы даем нашим детям. Многие зна­ния о растениях, навыки плетения корзин, приготовления экзотиче­ских местных блюд необходимы для развития прикладного искусства. Главным стержнем интересов Мид было изучение детства в раз­личных культурах как всеобщей стадии развития человека. Детство привлекает внимание психологов и педагогов, социологов и этноло-■ гов, писателей и художников. При всем многообразии подходов дет­ство по-прежнему загадочно, таинственно, непредсказуемо. Можно собрать данные о тысячах детей в собственной культуре, и они мо­гут быть достоверными, но эти же выводы для других культур ока­зываются несостоятельными, ибо культурная предыстория детства будет иной.

Обычаи и нравы, верования, страхи, неприязнь, восторги, запре­ты и наказания, поощрения и обязанности, ценности и знания тесно связаны с нормами культуры.

«Религиозные представления, сексуальные привычки, методы воспита­ния дисциплины, общественные цели всех тех, кто составляет семью ре­бенка, могут быть выведены из анализа самой культуры», - пишет Мид 2 .

Социальное и культурное окружение оказывают преимуществен­ное влияние на характер и образы детства. Такой подход является культурологическим.

Мид научно обосновывает культурологию детства. Она избегает абстрактных теоретических построений и опирается на эмпириче­скую базу этнологических исследований в традиционных культурах в работах «Взросление на Самоа», «Как растут на Новой Гвинее», «Горные арапеши» (главы из книги «Пол и темперамент в трех при­митивных обществах»).

Традиционные общества, отмечает Мид, обладают рядом преиму­ществ.

1 Мид М. Культура и мир детства. С. 95.

2 Там же. С. 227.

Во-первых, исследователю они дают возможность выявить кон­трасты с нашим собственным социальным окружением и под­тверждают ту мысль, что поведение не является врожденным, а зависит от культуры.

Во-вторых, они представляют однородную, легко осваиваемую социальную среду, на фоне которой можно изучать развитие лич­ности.

В-третьих, архаические структуры приобщения детей к культуре обладают высокой степенью устойчивости и выживаемости, про­никают в культурные пласты современного общества, по-прежне­му действенны в процессах социализации и воспитания новых поколений. Они могут удерживаться в подсознании, влиять на оценку поведения, хотя некоторые из них существуют лишь как реликтовые образования. Проницаемость культуры, ее пористая структура выносит из глубинных слоев на поверхность прошлые нормы отношений, несколько видоизменяя их черты и значения. Вне этих структур многое трудно понять в сознании и поведении современного человека.

В-четвертых, исследования Мид представляют интерес для реше­ния актуальных педагогических проблем американского общест­ва XX в., которым она посвящает главу своего труда - «Наши пе­дагогические проблемы в свете самоанских антитез». В-пятых, быстро идущий процесс социальных контактов, натиск индустриальной цивилизации ведут к почти полному исчезнове­нию сравнительно изолированных обществ. Но сейчас есть еще возможность зафиксировать эти культуры, описать их самобыт­ность. Они могут послужить драгоценным материалом для пони­мания истории культуры.

В-шестых, исследование традиционных культур дает возмож­ность поставить естественный эксперимент для проверки ряда гипотез. Например, верно ли, что процесс взросления неизбежно сопровождается спазматическим, эмоционально отягченным раз­витием, пробуждением религиозного чувства, расцветом идеализ­ма, большой жаждой самоутверждения перед лицом авторитета? Является ли юность неизбежным периодом умственного и эмо­ционального дискомфорта? Обязательно ли юность связана с конфликтами и стрессами, сопровождающими перемены в физи­ческом развитии? Эти и другие проблемы можно было экспери­ментально проверить при изучении традиционных культур.

Почти в течение года Мид исследовала данные проблемы, изучая образ жизни и ценности сознания и поведения самоанских девушек. Она пришла к выводу, что сам по себе факт физического взросления не ведет к конфликтам и стрессам. Следовательно, источником кон­фликтных ситуаций может быть только социальная и культурная среда. Желая прояснить эту проблему, Мид ставит такой вопрос: что же тогда есть на Самоа, чего нет в Америке, и что есть в Америке, че­го нет на Самоа?

Конечно, сам по себе такой вопрос многопланов, и, отвечая на не­го, можно подвергнуться риску многочисленных ошибок и заблуж­дений. Но если его несколько сузить, то можно высказать ряд поло­жений. В этом и заключается метод сравнительного анализа культур. Проследим за мыслью и аргументами Мид. Возможно, что некото­рые выводы представляют интерес для стратегии воспитания детей, предотвращения чрезмерных психологических нагрузок. Итак, для традиционных культур характерно следующее.

1. Общий стихийный характер жизни, где ни бедность, ни крупные несчастья не угрожают людям, где никто не страдает за свои убеж­дения и не бьется насмерть во имя целей. В личных отношениях отсутствуют сильные привязанности и переживания. Здесь сдер­живают развитие детей, одаренных не по возрасту, чтобы другие могли сравняться с ними. Одна из норм гласит: не привязывай­ся очень сильно к одному человеку, не связывай очень больших ожиданий ни с одним из родственников. Общество благосклонно к тем, кто хорошо усваивает урок стихийной жизни, и сурово к тем, кто не усвоил. Такие установки, как замечает Мид, не очень-то поощряют таланты, но и не стимулируют соперничество:

Вот почему в перечень факторов, объясняющих наши различия, мы долж­ны поставить отсутствие глубоких чувств, которое здесь культивируется как жизненная привычка, до тех пор пока оно не превратится в самую сердцевину всех их жизненных установок 1 .

2. Сокращенная почти до минимума возможность выбора, дозволен­ного каждому индивидууму. Там одна совокупность богов, один обязательный ритуал; кодекс половых отношений тоже достаточ­но определен. В решении обычных житейских проблем подрост­ки не испытывают этических затруднений, их поведение согла­совано с нормами общины. Американские дети сталкиваются с множеством групп, предлагающих различные и противоречивые

1 Мид М. Культура и мир детства. С. 150.

стандарты поведения. Они постоянно ставят молодого человека в ситуацию выбора, определения собственных предпочтений и возможных конфликтов с родителями, друзьями, обществом.

3. В традиционном обществе более высокая степень адаптации под­ростков к жизни, отсутствие неврозов, столь распространенных среди американской молодежи. Это обстоятельство объясняет­ся тем, что в раннем окружении самоанского ребенка имеются факторы, особо благоприятствующие развитию нервной устойчи­вости.

Среди них домашнее воспитание, мягкое обращение, лучшая подготовка к встрече с предстоящими жизненными трудностями. Это говорит о громадном значении среды, в которой ребенок нахо­дится в первые годы своей жизни. Плохой старт, страхи, комплек­сы, детские психические травмы приводят к серьезным наруше­ниям и трудностям в последующие годы. Чем острее и мучитель­нее требования, предъявляемые к личности, тем больше неврозов, делает вывод Мид.

4. Отсутствие различий в ситуации непосредственного семейного окружения, которое самым сильным образом действует на созна­ние. В доме много детей, и с каждым из них обращаются одинако­во. Здесь мало детей, подавленных своей ответственностью, ко­мандующих другими, подчеркивающих свое превосходство. Нет и изолированных, одиноких, обреченных на общение только со взрослыми, лишенных товарищеских контактов.

Никто не балует и не портит ребенка, не подавляет его волю. Кро­ме детей, в доме пять-шесть взрослых мужчин и женщин, каждый из которых заботится о них и является авторитетом. Образ заботливой и нежной матери или вызывающего восхищение отца, столь важный фактор в эмоциональном развитии человека, составлен из представ­лений о многочисленной родне, которая проявляет к нему самые до­брые отношения, у которой он может получить приют и поддержку. Но при этом существует жесткий запрет на возможность любовных связей между родственниками. Они могут быть друзьями, но нико­гда - любовниками".

Всякие личные влечения или чувство духовной близости, испытываемое к родственнику противоположного пола, должны быть с презрением от­брошены 1 .

1 Там же. С. 157.

Самоанская девушка не испытала счастья романтической любви, но и не страдала, как старая дева или как разочарованная жена от бра­ка, который не соответствовал ее запросам. Воспитание основывает­ся на возрастной и половой сегрегации, когда девочки и мальчики существуют раздельно, имеют разный круг обязанностей, обучаются различным навыкам. Их воспитывает не отдельное лицо, а множест­во родственников в соответствии с общепринятыми стандартами.

Такие отношения уменьшают значимость эмоциональных связей между родителями и детьми, столь привычных в американских семь­ях, которые приводят к длительной зависимости, инфантильности, препятствуя детям делать самостоятельный выбор жизненного пути.

«Мы выработали, - отмечает Мид, - форму семейной организации, ко­торая часто калечит нашу эмоциональную жизнь и препятствует разви­тию очень многих способностей личности, развитию, ищущему собствен­ных путей» 1 .

Не принимая полностью многие особенности воспитания на Са­моа, следует отметить, что некоторые нормы могли бы уменьшить недостатки воспитания в цивилизованном обществе.

Мид обращает внимание на проблемы подготовки детей к сексу­альным отношениям, рождению и смерти человека. Эти события вос­принимаются как естественная и неизбежная участь каждого и потому лишены трагизма, необычности, болезненной фантазии. Стремление уберечь детей от присутствия при похоронах близких кажется им столь же неестественным, как не позволять им видеть, как другие едят или спят. Обыденность этих событий в жизни людей оберегает ребенка от потрясения, вовлекает в атмосферу общего переживания.

В отношении к детям Мид отмечает наличие общей педагогиче­ской максимы, которая требует снисходительно относиться к медли­тельным, неуклюжим и неспособным детям. В самоанской культуре не подхлестывают неспособных, не задают им темпа, заставляющего их капитулировать перед трудностями.

Такая педагогическая установка, несомненно, затушевывает ин­дивидуальные различия, но при этом сводит к минимуму ревность, соперничество, соревнование, столь распространенные в американ­ском обществе. Такой подход имеет и иные последствия. Мид счита­ет, что чем дольше держат ребенка в подчиненном, несамостоятель­ном положении, тем меньше у него шансов стать мятежным «элемен­том», ибо таким образом создается прочный консервативный костяк

1 Мид М. Культура и мир детства. С. 159.

данного общества. Но эта же политика приводит к уменьшению роли способных, оригинально мыслящих детей. Это приводит к негатив­ному отношению к новшествам, тормозит развитие культуры.

Обращаясь к педагогической практике США, Мид выделяет два типа решения проблем одаренных детей.

Первый близок к самоанскому, он предполагает достаточно дли­тельное обучение, когда все учащиеся одинаково овладевают знания­ми. Такая система преднамеренно сдерживает развитие способных, они страдают над невыносимо скучными задачами до тех пор, пока им не посчастливится найти отдушину для их умственной энергии.

Второй тип оказывает предпочтение экстерну, поощряя «перепры­гивание» ребенка через классы, стимулируя его способности, под­держивая индивидуализированное обучение. Но при этом могут воз­никать психологические проблемы, связанные с отрывом от группы сверстников.

Особое внимание уделяет Мид отношению к труду и играм в жиз­ни детей. Уже с 4-5 лет дети имеют семейные обязанности по уходу за младшими, выполняют немало работ, полезных и необходимых для всей семьи. Взрослые дают те поручения, которые требуют вни­мания и ответственности. В американской семье дети не чувству­ют, что их деятельность близка миру взрослых. Их участие в труде осуществляется в игровой форме (игрушечные сервизы, одежда для кукол, автомобили и т. д.), а индивидуальное домашнее хозяйство лишилось многих своих прежних функций. Так появляется набор ложных категорий: работа - для взрослых, игра - для удовольствия детей, а школа - совершенно необъяснимая неприятность, за кото­рую можно получить какие-то компенсации. Отсюда возникновение отрицательных установок: апатия к школе, страх перед работой, от­ношение к игре как к детскому занятию.

Иное на Самоа. Работа - необходимая обязанность всех членов общины, вплоть до маленьких. Для каждого человека она длится все время, никто от нее не освобожден. Нет различий между работой, ко­торую необходимо делать, но нельзя любить, и игрой, доставляющей только удовольствия. Работа не является лишь делом взрослых, а иг­ра - предназначением для детей.

Завершая сравнительно-историческое описание отношения к де­тям в двух культурах, Мид делает такой вывод:

Безотносительно к тому, одобряем или не одобряем мы способы решения человеческих проблем, предлагаемых другими народами, наше отноше­ние к собственным трудностям должно значительно обогатиться и углу-

биться сопоставлением их с теми же самыми решениями у других. Наши собственные методы плод долгой и бурной истории. На фоне других ци­вилизаций они будут выглядеть рельефнее, и, спокойно оценив их, мы не побоимся найти и их недостатки 1 .

Такой подход значительно сближает исследование разных куль­тур с современностью, лишает прошлое архаичности и позволяет вы­делять в нем немало разумных, но утраченных знаний.

Эти хрупкие, но весьма устойчивые культуры до сих пор сохра­нились на островах Тихого океана, в африканских джунглях, азиат­ских пустынях, сибирской тайге, полярной тундре. Везде живут лю­ди, они трудятся, воспитывают детей, и даже когда к ним приходят новые формы цивилизации, семейные отношения во многом остают­ся традиционными. Суровая дисциплина в соединении с постоянной заботой о детях лежит в основе воспитания. И это равным образом противоречит как теории, согласно которой ребенка надо защищать "и укрывать от жизни, так и иной концепции, предлагающей бросить его на произвол, предоставив ему «выплыть или утонуть».

Воспитание в традиционном обществе показывает огромные воз­можности выживания и адаптации детей, развития человеческой вы­носливости, координации движений, смекалки, трудовых навыков, бережливого отношения к вещам, уважения к старшим. Приобрете­ние всех форм культурного поведения стоило немалых усилий в ис­тории народов, в них заключен богатый и многократно отобранный поколениями опыт жизни, поэтому так важно его бережное сохране­ние и так бесценна утрата.

«Только вместе люди могут быть людьми, их человечность зависит не от индивидуального инстинкта, а от традиционной мудрости их общест­ва», - пишет Мид 2 .

Придавая большое значение семейному воспитанию детей, она анализирует культурные роли материнства и отцовства. Материн­ская забота и привязанность к ребенку глубоко заложены в биологи­ческой природе женщин, хотя социальные установки могут искажать материнские чувства, приводить к различным нарушениям в созна­нии и поведении.

Отцовство у человека - социальное изобретение.

«Мужчинам нужно прививать желание обеспечивать других, и это пове­дение, будучи результатом научения, а не врожденным, остается весьма

1 Мид М. Культура и мир детства. С. 171.

2 Там же. С. 310.

хрупким и может довольно легко исчезнуть при социальных условиях, которые не способствуют его сохранению», - отмечает Мид 1 .

На биологическую принадлежность к мужскому полу накладыва­ется «наученная родительская роль». Периоды социальных потрясе­ний - войны, революции, голод, эпидемии - нарушают семейную традицию, мужчины теряют ясность ориентации, обнаруживают не­достаток отцовской ответственности. Такой же вред наносили семье различные социальные эксперименты, когда заботы о детях полно­стью принимало на себя государство. Это приводило к ослаблению семейных связей, искажению воспитания.

В современном обществе воспитание детей стало преимуществен­но женским делом. Это нарушает необходимую связь в отношениях детей и родителей, особенно если речь идет о воспитании мальчи­ков. Как бы ни была близка мать, она не является моделью мужско­го поведения и образа жизни. Более того, слишком сильная при­вязанность к матери может затормозить эмоциональное развитие юноши, а если он отождествит себя с нею, то это может привести к нарушениям и расстройствам как психологического, так и сексуаль­ного плана.

Дети, воспитанные в антагонизме к отцу и в зависимости от мате­ри, в будущем бывают плохо приспособленными к семейной жизни, мало заботятся о собственных детях. Живое ощущение отцовской личности, разделение с отцом семейных обязанностей, тревог, радо­стей - лучший способ воспитания в мальчиках мужских качеств.

Модели исторической преемственности культур

Исследование культуры в традиционных обществах позволило Мид внести свой вклад в изучение процесса исторической преемственно­сти. В 1964 г. выходит ее книга «Преемственность в эволюции куль­туры», где она предлагает типологию культур в зависимости от ха­рактера взаимодействия поколений и отношения к нововведениям. В русском переводе эти идеи содержатся в книге «Культура и мир детства» в главе «Культура и преемственность. Исследование кон­фликта поколений» 2 .

Мид считает, что в истории складывались три типа культур:

1) постфигуративная, когда дети учатся у предков;

1 Там же. С. 315.

2 Там же. С. 322-361.

2) кофигуративная, когда и дети, и взрослые учатся у сверстников;

3) префигуративная, когда взрослые учатся у своих детей.

Первый тип присущ традиционным обществам и достаточно изо­лированным религиозным или идеологическим общностям, власть в которых основана на прошлом опыте старшего поколения.

Второй тип получил распространение в цивилизациях, разрабо­тавших процедуры внедрения новшеств.

Третий тип характерен для современного этапа истории.

Как и всякая типология, такое деление достаточно условно, в од­но и то же время могут сосуществовать все три типа культур. Но предложенный Мид подход дает возможность представить процесс взаимодействия поколений более обстоятельно, увидеть точки кон­фликтов, найти пути их разрешения. Проследим за характерными признаками, которыми Мид наделяет эти культуры. . Постфигуративная культура отличается медленными и незамет­ными изменениями, прошлое взрослых становится будущим для каж­дого нового поколения. Детям предстоят те же события и испытания, которые выпали на долю их предков. Прошлое - это схема будуще­го. Только воздействие природной катастрофы или внезапного ино­земного вторжения может изменить эту схему.

Преемственность в культуре зависит от одновременного прожи­вания по крайней мере трех поколений. Старшие владеют необходи­мыми навыками и знаниями, которые дети беспрекословно воспро­изводят без тени сомнения в их важности и полезности. Для сохра­нения культуры старики являются источником мудрости, служат законченным образцом жизни как она есть, воплощая в себе культу­ру народа.