Многие православные люди убеждены, что политика – грязное дело, и единственный правильный путь для христианина -- быть вне политики. Но политика – неотъемлемая часть жизни любого общества. И среди политиков есть люди, отстаивающие христианские ценности. Как их распознать избирателю? Возможно ли создание христианской партии? Может ли православный быть коммунистом или либералом? С этим вопросом мы обратились к священнослужителям, известным политикам и общественным деятелям.

Василина ОРЛОВА, писатель, обозреватель «Московских новостей»: «Лучше не подражать политикам». -- Любой серьезный политик вызывает у людей противоречивые чувства. Например, для одних Петр I – великий реформатор, для других – человек, принесший России только вред. Первые никогда не переубедят вторых, и наоборот. И какую фигуру ни возьми… Макиавелли. Беспредельный цинизм, но настолько откровенный, что даже восхищает. Именно честностью. Может быть, стоит подражать Макиавелли? Мне кажется, если уж обязательно хочется кому-то подражать, лучше искать примеры не среди политиков. Или, по крайней мере, чтобы политическая деятельность человека не была для нас определяющей. Во всяком случае, если мы сами не политики.

Я не знаю, о каком сознательном выборе простого избирателя можно говорить. Даже если у него есть время подробно ознакомиться с предвыборной программой, эти программы, как правило, написаны таким суконным языком, что редко кто их осилит и до середины. Так что большинство, на мой взгляд, делает свой выбор на уровне эмоций.

Православная политика – не теория, она реально существует. Мистически Церковь – Тело Христово, но Церковь земная, воинствующая – это также общественный институт и, как любой институт, имеет свои интересы. Наши архиереи взаимодействуют с представителями других организаций и конфессий не только в России, но и за границей, и в странах СНГ. Это не что иное, как христианская политика. А возможна ли христианская политика в рамках политики государственной, зависит от готовности православных мирян идти в большую политику и отставать там принципы своей веры. Теоретически это возможно. И, конечно, христианин, как и любой член общества, имеет право создать свою партию. А что из этого получится, покажет только практика. Но я не считаю себя вправе утверждать, что ничего хорошего получиться не может, что православие для политика – лишь конъюнктурный ход. Кто уверен в собственной непогрешимости, пускай выносит категоричные суждения. Мне кажется, мы никому не можем отказать в праве на самоопределение. Называет человек себя православным - не нам судить, хороший ли он православный. И, наоборот, если он считает себя атеистом или агностиком, не надо додумывать за него, что на самом-то деле, в глубине души, он православный. Надо уважать человеческий выбор.

В наше время многие люди (не только старшего поколения, но и молодые) сочетают в своем мировоззрении вещи, кажущиеся со стороны несовместимыми. В том числе православие с коммунизмом или либерализмом. Но раз это есть, значит, это возможно. Другое дело, что мы видим только внешнюю сторону – человек говорит, что он православный либерал или православный коммунист. А как он понимает тот же либерализм или коммунизм? Кроме того, самоопределение человека – не разовый акт. Оно подтверждается каждый день на протяжении всей жизни.

По-моему, на вопрос, должно ли государство вмешиваться в вопросы нравственности, невозможно ответить однозначно. Если ответим «да, должно», то еще при жизни будем расхлебывать последствия этого вмешательства. Но говорить «нет» нелепо -- государство не может совсем не вмешиваться в такие вещи. Вопрос, как именно оно вмешивается? На мой взгляд, тут нужен минимум эмоций и максимум знания и изучения ситуации. Тогда государственное вмешательство будет конструктивным, а противном случае оно может только скомпрометировать власть.

Александр ЧУЕВ, депутат Государственной думы РФ предыдущего созыва (партия "Справедливая Россия"): «Не понимаю, как можно быть православным либералом или коммунистом». -- Я очень ценю вклад в русскую историю Александра I и святого царя-страстотерпца Николая II, но императоров я бы все-таки не называл политиками. Политика – это борьба идей, конкуренция политических партий. Монархия – пример того, что можно иметь власть и использовать ее во благо людям и при этом не быть политиком. А из политиков мне симпатичны Рузвельт (прикованный к инвалидному креслу, управлял страной, и хорошо!), Маргарет Тэтчер, Джавахарлар Неру, Ганди. И именно потому, что они люди. Для меня политик - прежде всего человек. И избирателям надо смотреть на людей, на их лица. Слушать, что они говорят и, главное, как выглядят. Если забронзовевшее расплывшееся лицо не помещается на экране, какие бы красивые вещи человек ни говорил, ему не поверят. А если видим в глазах огонь… Наверное, искренность должна быть критерием для избирателя. Если кандидат или партия баллотируется впервые, то по-другому и невозможно выбрать. А если политик уже работает в Думе, мы можем оценить его по делам.

Я 12 лет, с 1990 по 2002 год, возглавлял Российскую христианско-демократическую партию. Она успешно выступила на выборах в блоке «Единство». Но по Закону о партиях в 2002 году ее лишили регистрации – нельзя в названии подчеркивать религиозность партии. Но партия может быть христианской и с другим названием, важнее дух. Думаю, со временем такая партия вновь появится на политической арене. Только кричать политику о своей религиозности на каждом углу ни к чему. Православный человек виден по делам.

Свобода совести, политические и гражданские права, право на частную жизнь безусловны для всех, и православные люди не могут их не уважать. Но когда частная жизнь выплескивается на экраны и заставляет зрителей краснеть?.. В чьем-то понимании, возможно, это тоже свобода, но православный человек не может с этим согласиться. По-моему, это как раз нарушение прав человека. В этом отличие православного понимания свободы от либерального. Поэтому как можно быть православным либералом, я не понимаю.

Так же мне трудно представить православного коммуниста. Коммунизм – атеистическое учение. Верующий может быть сторонником социального равенства, справедливости, выступать за социализм в европейском варианте. Если же он понимает под коммунизмом какие-то новые, нам еще неизвестные идеи, лучше ему все же называть себя социал-демократом или как-нибудь еще. Все-таки в нашей стране слово «коммунист» вызывает ассоциации с конкретной идеологией, нетерпимой к религии. В советское время были случаи, когда верующие состояли в КПСС, но не по собственной воле – обстоятельства заставляли их. Сегодня никто не заставляет, и вступать православному человеку в коммунистическую партию более чем странно.

Государство не имеет права называться государством, если не стоит на защите общественной морали. Считаю, что сегодня государство от этой проблемы отвернулось. Но если мы этим не займемся, не изменим духовный климат в обществе, никакие экономические успехи нам не помогут.

Леонид БЛЕХЕР, социолог, старший научный сотрудник фонда «Общественное мнение»: «Христианская партия сейчас может только дискредитировать имя Христово» -- Везде, где шла борьба за власть и решались судьбы страны, народ в лице своей управляющей элиты выдвигал великих политиков. В России это был в первую очередь Иван III, получивший в наследство слабо объединенные области, а оставивший своим потомкам великую страну. Позже я таких политиков в нашей стране припомнить не могу.

Существует, как известно, две основных электоральных стратегии: либо избиратель выбирает, как ему голосовать, исходя из максимальной реалистичности и минимизации вреда, либо он в первую очередь смотрит, что ему велит его совесть, а на конкретные результаты не обращает никакого внимания. И в том и в другом случае он ответственен, но в первом случае -- перед настоящим, а во втором -- перед будущим. В первом случае он должен считать и рассчитывать, во втором -- прислушиваться к внутреннему голосу и ориентироваться на высшие ценности, как он их понимает. Одно дело -- личная вера, другое -- социальные последствия действий политика или политической организации для Церкви и религии. Можно ли узнать, православный ли политик? Наверное, как-то можно. Но зачем? В нашем сегодняшнем обществе иногда значительно важнее, чтобы политик был патриотом России и правильно понимал, в чем ее интересы и интересы ее населения, стремился бы к ним. Думаю, что вероисповедание впрямую на эти дела не влияет.

На данном этапе, при крайне низком уровне нравственного развития как вообще народа, так и в особенности политического класса, христианская партия могла бы только дискредитировать как имя Христово, так и Церковь. Есть много вопросов, которые должны быть сначала поставлены как общенациональные и приняты всеми россиянами. Именно это и делает из населения нацию. Вот тогда можно было бы подумать о том, как православная часть народа могла бы, организовавшись, убеждать остальных и бороться за правильное с нашей точки зрения (то есть христианское) решение этих общенациональных проблем. Сейчас же, при отсутствии такой постановки важных для всего народа вопросов и даже понятия, как можно к ней подступиться, политическая организационная деятельность с христианским названием и невозможна, и крайне вредна.
Мало того, что многие из нас – людишки так себе, с отшибленными нравственными критериями, слабые, неспособные ни к добросовестному труду, ни к законному поведению, так еще и наверх, в управляющие сферы, часто идет худшая часть. Поэтому если государство и вмешивается в нравственность (что иногда необходимо), это требует постоянного контроля со стороны негосударственных объединений народа.

Конечно, русские всегда были не против и очень даже за «сильную руку». Но когда социологи начинают разбирать, что именно имеется в виду, оказывается, что люди тоскуют по твердому соблюдению законов, по порядку в жизни и т. д. Никогда в это не входило никакое ограничение свобод или прав (для законопослушных граждан, конечно). Сталина сегодня не воспевают. Просто люди в первую очередь тоскуют по периоду модернизации и мощи. Что поделаешь, если в это время государством правил урод и подонок? Так нам и надо, по грехам нашим.

Мне хочется верить, что грубая наша работа
Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход!
В.С.Высоцкий

В свое время я писал о недопустимости подмены религиозности идеологией и политиканством, а в другой своей статье настаивал на том, что в ходе сетевых баталий с миссионерской целью имеет смысл переносить рассматриваемые вопросы из горячности политического дискурса в область нравственную и духовную. Все верно! Однако на сегодняшний день вижу насущную необходимость сказать слово в защиту политики и, в частности, в защиту тех православных христиан, которые несут свое служение в этой сложной и опасной сфере!

Последнее время приходится слышать достаточно странные суждения касательно участия православных христиан (мирян) в политической жизни. Речь идет о тех ситуациях, когда общественные выступления (пикеты, митинги, стояния) «в защиту нравственных ценностей» так или иначе имеют в своей содержательной части те или иные аспекты насущной политики , в том числе и в оценочных категориях. Высказывается мнение, что такого рода православные активисты не должны переходить в политическую плоскость ибо таковой тенденцией якобы подменяется подлинное содержание христианской проповеди и создается некий соблазн для людей, которые очень бы хотели видеть Церковь вне политики.

В качестве подтверждения подобной позиции приводятся слова Апостола Павла: «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф.6:12), а так же указывается, что Христос не делил людей на друзей и врагов по политическому признаку, Его категории суждения сводились к «хорошо» и «плохо», а не к «наши/не наши», «полезно нам/не полезно».

Безусловно, в таких рассуждениях есть логика. Более того, из нашей жизни мы знаем, что такие понятия как «политика» и «порядочность» редко соседствуют друг с другом, а манипулятивные технологии столь распространены, а их пользователи столь циничны, что существуют все основания для тревоги по поводу участия православных активистов в акциях, имеющих в той или иной степени политическую окраску! В данном контексте совсем не лишним звучит вопрос - а не используют ли нас? И все же я принципиально не согласен с теми, кто полагает, что православные активисты должны быть вне политики!

Во-первых, в официальном документе Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, в частности, читаем: «Церковь как богочеловеческий организм имеет не только таинственную сущность, неподвластную стихиям мира, но и историческую составляющую, входящую в соприкосновение и взаимодействие с внешним миром, в том числе с государством ». В одной из своих работ я уже говорил, что все мы сегодня оказываемся заложниками политического дискурса, в том числе и православные верующие и Церковь естественным образом оказывается втянутой в политическую жизнь страны . И здесь важно подчеркнуть - не Церковь лезет в политику, но политика является неминуемой зоной отстаивания интересов любого общественного института , включая и Церковь в плане ее земного бытия! Уйти из этого поля автоматически означает выключить себя из общественной жизни, отказаться от любой активной деятельности , оскопить себя. А нужно ли это Церкви? Совершенно справедливо замечание о том, что необходимо быть крайне осторожным в политической сфере, мудро определять приоритеты сотрудничества , однако из-за мнимой чистоты покидать зону сосредоточения любой общественной активности видится мне крайне нецелесообразным . Да, политикой заниматься вредно, как и вдыхание угарного газа не идет на пользу организму, однако православный священник вдыхает его, когда едет на другой конец города чтобы причастить больного или умирающего!

Увы, но в наши дни «совсем беспартийным» может быть только бомж, а даже простому человеку невозможно быть полностью аполитичным... Что уж тут говорить о крупной организации, которая, отстаивая свои насущные интересы, не может не коснуться политических реалий? Собственно, Церковь в той или иной степени почти всегда выражала свой приоритет той или иной политической силе. В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви об этом говорится так: «В истории Церкви имеется немало случаев общецерковной поддержки различных политических доктрин, взглядов, организаций и деятелей. В ряде случаев такая поддержка была связана с необходимостью отстаивания насущных интересов Церкви в крайних условиях антирелигиозных гонений, разрушительных и ограничительных действий инославной и иноверной власти».

Конечно, современная Россия не ведет открытой войны с каким-либо агрессором, однако мы ясно видим, что внутри нашей страны имеются определенные политические силы (чаще либерального толка) , который выказывают свое, по большей части, резко негативное отношение к Церкви . В свою очередь, для Церкви абсурдно искать в такого рода политических движениях какую-то «альтернативную правду» или «нравственную истину»! Мы все видим к чему привела «борьба с коррупцией» на Украине, мы видим, как в странах Западной Европы провозглашаются в качестве нормы всевозможные виды сексуальных извращений, наркомания, эвтаназия. Более того, этим нормам фактически присваивается элитарный статус и основы подобной «морали» в обязательном порядке внедряются в программу общеобразовательных школ и даже в систему дошкольного образования! Сложно себе представить, чтобы Церковь радовалась подобным политическим тенденциям в нашей стране.

В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви об этом сказано очень резко: «Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении ». Для Церкви разумней сотрудничать с той властью, которая пусть далеко не идеальна, но все же (иной раз и декларативно) разделяет нравственные положения христианской веры и выражает Церкви свое доверие и поддержку ! Абсурдно утверждать, что подобными жесткими, но правильными заявлениями о защите своих сограждан от скверны Церковь подменяет подлинное содержание христианской проповеди некоей политической идеологией. Что же касается «соблазнившихся», то это плохо характеризует только их интеллект и образовательный уровень. Стыдно верить в то, что в XXI веке некая масштабная организация может быть полностью аполитична. Еще глупее полагать, что наличие какого-то политического содержания может изменить главную ценность Церкви, которой уже 2000 лет и которая достойно пережила все политические модели и идеологические системы!

И надо, конечно же, сказать о Христе... О том, что Он не делил людей по политическому признаку, оперировал понятиями «хорошо»/ «плохо», а не враги/друзья, наши/не наши... А, соответственно, и мы, православные христиане, должны поступать так же, т. е. находиться вне политического дискурса! Однако я позволю себе не совсем согласиться с данным заявлением. Дело в том, что в онтологическом плане у Христа действительно не было врагов на земле , Он пришел спасти всех людей, но в плане историческом и ситуативном и друзья (т. е. доброжелатели) и враги (соответственно недоброжелатели) у Христа имелись . И надо таки отметить, что Сам Христос отнюдь не игнорировал исходящую от кого бы то ни было опасность или наоборот благожелательное отношение. Всякий раз Господь поступал сообразно ситуации!

Так, в самом начале Нового Завета святое семейство бежит из Палестины в Египет - от Ирода, который хотел убить Богомладенца... И вся последующая новозаветная история рисует нам врагов (недоброжелателей Христа), которые искали Его убить и друзей (доброжелателей) в домах которых Господь находил отдохновение. Вплоть до Своей Крестной смерти Иисус Христос дифференцирует то или иное отношение к Нему и всякий раз поступает сообразно ситуации . И вся последующая история Церкви следует именно данной модели поведения - Церковь не занимается практической политикой, но естественным образом она симпатизирует тем политическим силам, которые в той или иной степени разделяют ее вероучительные или нравственные принципы.

В конце хотелось бы отметить, что политическая активность православных верующих подразумевает, прежде всего, деятельность мирян, а не священнослужителей , которым запрещено заниматься агитацией и практической политикой. Да, безусловная обязанность священнослужителя давать духовную оценку тому или иному, в том числе и политическому, событию, но мирянин может давать и оценку политическую , особенно в том случае, если он является профессиональным политиком. Апостол Павел говорит так: «В каком звании кто призван , братия , в том каждый и оставайся пред Богом» (1 Кор. 7:20, 24). И, действительно, христианство, внося в мир человека удивительные нравственные принципы, однако не отменяет дисциплину жизни. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви об этом говорят так: «Ничто не препятствует участию православных мирян в деятельности органов законодательной, исполнительной и судебной власти, политических организаций. Мало того, такое участие, если оно совершается в согласии с вероучением Церкви, ее нравственными нормами и ее официальной позицией по общественным вопросам, является одной из форм миссии Церкви в обществе ».

В молитве Святому Духу мы говорим о Боге «Иже везде сый и вся исполняяй»! Бог Своей благодатью наполняет любую достойную деятельность человека, к которой, вне всякого сомнения, относится и политическая деятельность, ибо без таковой невозможно функционирование государственной системы, которая, в свою очередь, своей целью имеет заботу о людях, в этом государстве живущих. И когда я слышу от православных людей о том, что «Церковь должна быть вне политики», то это сильно меня печалит. Ибо это невозможно! Это утопия! Если Церковь станет вне политики, она уйдет в гетто! Удивительно, что таковые люди хотя и называют себя православными, однако ведут к тому же, к чему вели большевики в 20-е гг. - чтобы Церковь заперлась в своей ограде и ее служение сводилось исключительно к богослужебной деятельности! Однако подлинная традиция Церкви не такая. Церковь не раз в истории нашего Отечества возвышала свой голос в той или иной сложной политической ситуации. Примеры тому - преподобный Сергий Радонежский, священномученик Ермоген, святой праведный Иоанн Кронштадтский, Патриархи Тихон, Сергий, Алексий II и другие. И хотя, преимущественно, их призывы сводились к миру, однако оценивать их позиции, как политически индифферентные, полагаю, будет не верно. Православные люди имеют полное право выражать свое суждение (в том числе и осуждение) в отношение того или иного политического явления (будь то партия или принятие какого-либо закона), того или иного политического события. А если эти православные христиане занимаются практической политикой, то это не только их право, но и прямая обязанность!

Диакон Артемий Сильвестров , клирик Собора во имя св. блгв. князя Александра Невского, руководитель Православного молодежного миссионерского центра Новосибирской митрополии

Тема роли Церкви в жизни государства всегда вызывала жаркие споры. Нужно ли Церкви принимать активное участие в политике или оставаться в стороне? Вследствие актуальности этой темы и необходимости продолжения дискуссии по ней, я выскажу свою точку зрения, основываясь, прежде всего на Евангелии, описывающем земное служение Христа и Деяниях Апостолов, повествующих о жизни первой Церкви. Эти источники являются наиболее авторитетными для всех христиан.

Две тысячи лет назад политика занимала умы многих людей Древнего Востока. Израиль находился под римской оккупацией, приносящей много горя и страдания. Все ждали избавления, которое во многом связывалось с приходом Мессии. Но Иисус Христос разочаровал мессианские ожидания многих израильтян. Он вообще не занимался политикой, хотя этого очень ждали от Него. Тогда было много зла и несправедливости по отношению к оккупированным народам. Но Христос никогда не сопротивлялся римской власти.

Мы видим, что Его оппоненты желали вовлечь Его в политику. Они просто искали всевозможные уловки, чтобы побудить Его сделать политическое высказывание и тем самым настроить против себя определенную группу людей.

Тогда фарисеи пошли и приняли решение уловить Его в слове. И посылают учеников своих с иродианами спросить Его: Учитель, мы знаем, что Ты истинен и пути Божию истинно учишь, и не считаешься ни с кем; ибо не смотришь на лицо людей. Итак, скажи нам: как Тебе кажется? Можно платить подать кесарю, или нет? Но Иисус, поняв их лукавство, сказал: что Меня искушаете, лицемеры? Покажите Мне монету, которою платится подать. Они же принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят: кесаря. Тогда говорит им: отдавайте же кесарево кесарю, а Божие - Богу. И услышав, они удивились и, оставив Его, ушли . (Матф.22:15-22)

Если бы Христос занял позицию израильтян, страдавших от римской оккупации, то противопоставил бы Себя римской власти и тех, кто был к ней лоялен. Это неминуемо привело бы к обострению отношений и обвинению в мятеже. Едва ли тогда мытари, собиравшие подать для Рима стали слушать Его проповеди. А ведь многие из них становились Его последователями.

Если бы Господь сказал, что платить нужно - это вызвало бы недовольство народа, страдавшего от римской оккупации, который вероятней всего отверг бы Его, как Учителя. Но Христос Своим мудрым ответом отстранил Себя от политики .

Неужели Христу было безразлично страдание Израильтян? Господь никогда не был равнодушен к человеческой боли и страданию. Но Он пришел не для того, чтобы менять политический строй или поддержать какое-то политическое движение. Он пришел, чтобы спасать человеческие души от греха и вечного разделения с Богом, чтобы Своей смертью на Кресте даровать спасение. Он пришел для того, чтобы принести Царство Божье в людские сердца, тем самым изменить их внутренний мир, чтобы научить людей настоящим духовным ценностям: вере в Бога, любви, доброте, праведности, радости, прощению, состраданию. Цель Его прихода была не иная, как служение людям. «Так как Сын Человеческий не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Матф.20:28). Мотивом всех его действий и поступков было желание блага погибающим людям независимо от их политических или каких-то иных взглядов.

Есть очень яркий эпизод в Евангелии, описывающий разговор между Христом и Пилатом, в котором Иисус выразил Свое отношение к политике, тем самым отвергнув обвинение религиозных вождей в мятеже против римской власти. Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? Пилат отвечал: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего (Иоан.18:33-37).

И так, Господь прямо говорит, что Его Царство не есть политическое, оно вообще не от мира сего, по этому не имеет географических границ. Греческое слово κ ό σμος (космос), переведенное в Новом Завете, как мир имеет много значений. Я упомяну только два из них: 1) упорядоченность, порядок; строение, устройство; 2) государственный строй, правовой порядок (Словарь Дворецкого).

Мы под понятием этого мира чаще всего подразумеваем «порядок и устройство» мировой системы, созданной людьми, отвергнувшими Божественное руководство и противоречащей Его воле, изложенной в Библии. Но, по моему мнению, в контексте разговора Христа с Пилатом будет уместно и второе, упомянутое мною значение слова «космос»: « государственный строй, правовой порядок ». Христос на самом деле был вне политики. Он проповедовал об отношениях человека с Богом и правильных взаимоотношениях между людьми, не касаясь политических вопросов. Такая позиция позволяла Ему служить людям разных политических взглядов. И Его проповеди слушали разные люди.

Очень важен и тот факт, что Христос провозгласил Своих последователей как людей «не от мира сего». Я уже не в мире, но они в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святый! соблюди их во имя Твое, [тех], которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы (Иоан.17:11). Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира . Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина (Иоан.17:14-17).

Оставаясь жить в этом мире, в том или ином государстве или политическом строе мы, как Церковь являемся представителями Царства Божьего, которое не от мира сего. Быть вне политики - это не значит отделять себя от окружающих нас людей и их нужд и проблем, напротив, это значит служить людям независимо от их взглядов и мировоззрений.

Приверженность Церкви к тем или иным политических взглядам не минуемо будет вести к противостоянию с людьми других взглядов. Сможет ли эта Церковь нести Евангелие и любовь Божию таким людям? И напротив, если Церковь будет вне политики, и ее пасторы не будут навязывать свои политические взгляды прихожанам, то это Церковь может стать местом спасения многих абсолютно разных людей, местом добра и милосердия, местом примирения враждующих сторон.

Верующие, как граждане государства в праве иметь свою точку зрения на те или иные политические события. И в одной христианской общине могут быть люди разных национальностей и политических взглядов, не вступающих в противоречие с библейскими принципами (напр. диктатура, национализм, терроризм…), разного материального достатка и социального положения. И это не должно мешать верующим называть друг друга братьями и сестрами и вместе служить Господу.

Но очень важно отличать частную точку зрения того или иного христианина на политические события от позиции Церкви, которая должна оставаться вне политики . Вот почему христианским служителям и проповедникам следует остерегаться того, чтобы быть вовлеченным в политические интриги и делать какие-то неосторожные публичные заявления в Церкви и за ее пределами, т.к. их частная точка зрения будет выглядеть как точка зрения Церкви. Более того, мы знаем, что точка зрения пастыря всегда имеет большое значение для прихожан. По этому политики и власть имущие всегда жаждут поддержки служителей Церкви и делают все, чтобы ее заполучить. Ибо, получив их поддержку, политики обретают поддержку прихожан и даже тех, кто редко посещает Церковь.

Служитель Церкви неминуемо рискует оказаться несправедливым, когда публично высказывается по поводу тех или иных политических событий. Чтобы быть более или менее справедливым нужно получить полноценную и объективную информацию об этих событиях. А это часто оказывается просто невозможно даже в наше время информационных технологий вследствие однобокости и односторонности освящения этих событий. Но, к сожалению, многие современные служители очень поспешны и неосторожны в своих высказываниях. Что приводит к негативному отношению людей этого мира к верующим, конфликтам и непониманиям между самими христианами. А это создает большие трудности в служении Церкви людям.

В первой Церкви Апостолы и все служители были далеки от политики. Они ходили из города в город, из селения в селение и проповедовали Евангелие, обращая людей в христианство. Церковь не делала никаких политических высказываний, не поддерживала никаких политических сил, не участвовала ни в мятежах, ни в протестах. Это было место, в котором люди находили Иисуса Христа и имели общение с Богом. Это были верующие, которые проповедовали Евангелие, искали святости и служили людям.

Безусловно, Церковь, движимая желанием добра людям не занимает равнодушную и безразличную позицию по отношению к государству, на территории которого находится. Ее члены или прихожане чаще всего являются гражданами данного государства, и их благосостояние и свобода вероисповедание во многом зависит от этого государства. Они живут в обществе окружающих их людей, работают, платят налоги. И Церковь должна учить их соблюдению законов, добросовестному отношению к работе, честности, справедливости, милосердию, прощению, любви. Она должна учить их молиться за всех людей. А все это и служит благу того государства, на территории которого она находится.

В чем же разница между политикой и служением Церкви на основании Евангелия? По моему мнению, политика отстаивает интересы государства и общества, живущего в нем. А Евангелие призывает служить каждому человеку вне зависимости от его гражданства и политических убеждений. Оно побуждает вести его от греха к Богу, праведной жизни, учит Церковь быть внимательным к его нуждам, проблемам и переживаниям. Евангелие учит распространять нравственные ценности не политическими методами, а проповедью и добрыми делами.

И так, Бог призвал Церковь активно участвовать в жизни людей. Но у нее другие цели и методы влияния на общество.

Церковь названа «Столпом и утверждением Божьей истины (1Тим.3:15) в этом греховном мире. По этому Бог призвал ее проповедовать людям о вере во Христа, о любви ко всем людям, о терпимости, целомудрии, прощении и многим другим духовным ценностям.

Церковь есть свет и для живущих во тьме греха и неверия. Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Матф.5:14-16). Христиане призваны быть примером добрых дел.

Бог призвал Церковь молиться за всех людей, за всех начальников и руководителей, чтобы по ее молитвам совершать Свою работу среди общества. Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу , Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1Тим.2:1-4).

Когда Церковь исполняет свое истинное предназначение на земле, она сможет принести гораздо больше пользы, чем когда она занимается тем, что Бог ей не повелевал делать.

Черных Максим

г. Кировск Мурманская обл.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Церковь и политика

Слово политика происходит от греческого polis, что значит "город", а в расширительном смысле - государство, Град, упорядоченное, структурированное человеческое сообщество.

Сегодня мы различаем государство и гражданское общество. Последнее, в условиях демократии, или народовластия, является основой государственной власти, поскольку все члены общества, реализуя свое избирательное право, прямо или косвенно участвуют в формировании всех органов власти. Кроме этого, политика оказывается неотделимой от финансово-хозяйственной жизни, от отношений между трудом и капиталом, а также от системы массовых коммуникаций, без которой немыслимо функционирование социального целого.

Таким образом, в современном обществе сфера политики чрезвычайно широка. Помимо собственно "политических партий", участвующих в борьбе за представительство в парламенте, немаловажную и все возрастающую роль в ней играют различные формы "общественности", то есть общественные ассоциации, дискуссионные клубы, движения, независимые средства массовой информации и т.п. В открытом, демократическом обществе такие голоса независимой от официальных государственных структур "общественности" оказывают или могут оказывать непосредственное влияние на политическую жизнь, то есть иметь реальное политическое значение.

Каково место христианской Церкви в столь сложно организованном обществе?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала выявить общественно-правовое измерение Церкви, а затем - ее "специфику" именно как Церкви.

В социальном пространстве Церковь формально выступает как добровольная ассоциация граждан и в этом смысле ничем не отличается от других общественных объединений, преследующих какие-то культурные, гуманитарные и иные цели. Церковь удовлетворяет религиозные потребности отдельных граждан, обладающих конституционным правом свободы совести и религиозных убеждений. Поэтому можно сказать, что Церковь - это не политическая организация, а одна из форм "общественности". Поскольку Церковь не ставит перед собой собственно политических целей, она находится вне политики и может объединять людей разных политических взглядов.

Вместе с тем очевидно, что Церковь не является просто "общественной организацией". Особый закон регламентирует деятельность именно религиозных объединений, выделяя таким образом сферу религии как специфическую область человеческой жизни. Это связано не только с тем, что религия формирует определенное "мировоззрение", но также и с особенностями "религиозной практики" в целом, которая не может быть описана только в терминах культурной активности.

Для религиозного сознания религиозные цели и ценности являются высшими, определяющими; они прямо или косвенно влияют на принятие повседневных решений, касающихся самых разных сфер жизни. Именно поэтому отношение современного правового государства и гражданского общества к религии неоднозначно.

С одной стороны, религиозная свобода - одно из фундаментальных прав человека. С другой стороны, реализация этого законного права верующими не должна ущемлять права других граждан; Церковь не имеет права навязывать обществу свои представления и способы решения социально-политических проблем, касающихся общества в целом.

Современное государство де-юре не является идеологическим. Задачи политики, в том числе государственной, - чисто практические и прагматические. Именно поэтому все, что касается мировоззрения, моральных императивов, этических и эстетических критериев, "смысла жизни" и т.п., вынесено за пределы регулируемого правового поля и отнесено к области частной жизни каждого члена общества, к области его прав, которые он может реализовывать не только индивидуально, но и совместно с другими.

Человеческое общество нуждается не в одних только правовых и административных механизмах, но и во внеположных этим механизмам критериях правильного и ложного, доброго и злого, человечного и бесчеловечного. Точка зрения, позволяющая оценивать конкретную политику, лежит вне пределов самой политики. Эту точку зрения часто называют "нравственной"; ее можно назвать и духовной. Здесь мы сталкиваемся со своего рода парадоксом: духовно-нравственная оценка политики сама по себе не является политикой, но вместе с тем она может и должна оказывать влияние на политическую жизнь, а значит, сама эта оценка имеет политическое значение.

Это парадоксальное "место", или позиция, которая позволяет, а в некоторых случаях даже принуждает оценивать конкретную политическую реальность, как раз и является собственным "местом Церкви" в современном секулярном обществе. Церковь "не занимается" политикой, но вместе с тем она не может "не участвовать" в политической жизни.

У христианской Церкви есть источники, обращаясь к которым она может находить критерии для подобной оценки: духовный опыт, знание человеческой природы, многовековая традиция богословского мышления. Кроме того, у Церкви есть и опыт стояния за истину. Это значит, что Церковь, когда она действует в обществе, должна руководствоваться не какими-то частными, конъюнктурными интересами своей земной организации, но теми "принципами", которые соответствуют реальному опыту богообщения и за которые многие христиане шли на смерть. Конечным критерием при выборе оценок, решений, поступков для христиан является верность Евангелию, верность Самому распятому и воскресшему Сыну Человеческому.

Таким образом, формально пребывая в сфере "общественности", Церковь никак не укладывается в рамки понятия об общественной ассоциации и бесконечно превышает его.

Вместе с тем, чтобы реально участвовать в жизни общества и влиять на него (чего требует сама миссионерская природа христианства), Церковь со стороны своей внешней организации должна быть и не меньше, чем общественная ассоциация, потому что формы объединения и взаимодействия христиан должны быть "совместимы" с формами и структурами гражданского общества.

Нынешняя Российская Православная Церковь, мягко говоря, не вполне отвечает этому требованию. Ее представляют в обществе, во-первых, высшие иерархи - "должностные лица", говорящие от имени Церкви; во-вторых, группы клириков и мирян, выражающие свое мнение преимущественно через СМИ, а также посредством отдельных публикаций (книг и брошюр); в-третьих, различные политические и общественные организации, заявляющие, что православие является основой их идеологии. Вместо общецерковных действий - согласованных и в то же время богословски обоснованных - мы, как правило, имеем дело с частными акциями и мнениями, которые не подвергаются общецерковной оценке и богословской верификации.

Акции эти бывают весьма странными. Вот характерный пример. Во время известных событий в Буденновске местный епископ впервые приехал на место трагедии, чтобы встретить благополучно вернувшихся заложников. Из толпы его приветствовали словами: "Где ты был раньше?!". Это было первым появлением православного архиерея перед телекамерами. Возникает вопрос: а почему он не выступил посредником на переговорах, как это делали политики? Какая опасность ему, православному епископу в рясе и панагии, грозила? И должен ли, вообще, епископ Церкви избегать опасности?

Высшая церковная власть, действуя на общественной сцене, не имеет обыкновения обращаться к церковному народу, чтобы совместно с ним в свободной дискуссии, согласно принципу соборности, вырабатывать церковную позицию по отношению к конкретным событиям и процессам социально-политической жизни. В свою очередь, отдельные группы клириков и мирян, обсуждая эти события и процессы и публично выражая свое к ним отношение, делают это вне связи с иерархией и другими подобными группами православных христиан. В результате общество сталкивается с потенциально неограниченным числом "православных точек зрения", на политическую реальность в частности.

Архиерейский собор 1994 года заявил "о непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин, каких-либо конкретных общественных сил и их деятелей, в том числе находящихся у власти". Он подтвердил "невозможность для церковной полноты" поддерживать какие-либо политические партии, движения, союзы и т.п.

Вместе с тем собор допустил членство в подобных организациях мирян и "создание ими самими таких организаций, которые, в случае наименования себя христианскими и православными, призываются к большему взаимодействию с церковным Священноначалием".

Эти соборные решения означают: Церковь - вне политики, но члены Церкви свободны сами определять свои политические предпочтения.

Однако у этой внешне традиционной церковной позиции есть и обратная сторона: сомнение вызывает не то, что сказано, а то, что не сказано. Церковь не может, заявив, что она не отдает предпочтения какой-либо политической доктрине, равно принять все существующие политические доктрины, то есть предоставить своим членам неограниченную свободу политических убеждений и политических действий.

Если некоторые члены Церкви политически исповедуют расизм, нацизм или коммунизм, то может ли Церковь "допустить" создание ими соответствующих политических организаций и членство в них, лишь призывая их при этом "к большему взаимодействию с церковным Священноначалием"? Может ли Церковь сохранить позицию "вне политики" и в то же время допустить плюрализм политических убеждений среди своих членов, не осудив решительно и во всеуслышание и правый, и левый политический радикализм, поскольку он принципиально несовместим с христианством, с учением Церкви о мире и человеке?

Церковь должна определить границы, в которых законным является выбор политической позиции. Это поле выбора должно быть логически увязано с принципиальной лояльностью Церкви в целом по отношению к государственной власти и, шире, к существующей политической системе.

Если Церковь это сделает, тогда проблемой для нее будет не вопрос о поддержке или неподдержке каких-то конкретных политических сил или деятелей, а поиск путей реального участия в жизни общества - участия неполитического и политического в одно и то же время.

В чем это участие?

Во-первых, в том, чтобы, действуя в законном для Церкви пространстве "общественности", давать публичную оценку конкретным политическим событиям и действиям, в том числе и правительства, исходя из христианского видения мира и человека.

Во-вторых, Церковь может предложить обществу свое видение проблем и путей их решения, не ограничиваясь при этом словами и декларациями. Здесь для Церкви открывается поистине неограниченная область социальной, каритативной, благотворительной работы, которую вполне может взять на себя такая мощная и разветвленная структура, как РПЦ, - ведь с ней так или иначе религиозно связаны миллионы верующих людей.

Для этого, однако, Церковь должна действительно стать общественной ассоциацией - сообществом христиан, движимых общими целями, умеющих обсуждать проблемы, вырабатывать совместные решения и реализовывать их на практике. О внесении Церковью в жизнь общества религиозно-нравственного измерения можно говорить только в том случае, если христиане будут выступать"единым фронтом". Тогда с ними будут считаться и политики, и представители государственной власти.

Чтобы это стало возможным, необходимо изменение церковного сознания. Христиане - именно как члены Церкви - должны осознать, что общественная активность является одним из аспектов христианского призвания как такового, что она имеет религиозный смысл.

Пока Церковь будет в основном удовлетворять индивидуальные религиозные потребности верующих, оставаясь по преимуществу сакральным и культовым институтом, никакого реального участия ни в политике, ни в общественной жизни ждать от нее не приходится. Невозможна будет и никакая общественно значимая христианская оценка происходящего: не будучи мнением сообщества, выработанным в процессе свободной дискуссии многих его членов, эта оценка остается всего лишь частным мнением отдельных людей, вес которого равен авторитету высказывающей его личности.

Есть еще одно условие: изменение образа РПЦ в общественном сознании.

В советское время РПЦ ассоциировалась одновременно и с инакомыслием, и с коллаборационизмом. В период "перестройки" стали доминировать образы Церкви гонимой, ограбленной, незаслуженно пострадавшей. Позднее, с либерализацией цен, Церковь на какое-то время стала бедной - "иссякли старушечьи копейки". В последнее время образ РПЦ приобрел совсем иные черты - черты постсоветской коммерческой структуры, ворочающей миллионами долларов и лоббирующей свои интересы в коридорах законодательной и исполнительной власти.

С одной стороны, во всех этих "образах РПЦ" содержится доля истины, с другой, ни один из них не отражает вполне реальность Церкви - бесконечно более сложную, многоплановую, противоречивую, как противоречиво само человеческое существование. Но сегодня очевидно и другое.

Если Церковь не будет являть обществу хотя бы некоторые примеры самоотвержения и служения обездоленным, одним словом, верности христиан своему христианскому призванию, тогда тем негативным образам Церкви, о которых говорилось выше, не будет никакого противовеса.

Если во время общественных кризисов и конфликтов служители Церкви будут появляться перед телекамерами только в тот момент, когда все уже закончилось, тогда в светском обществе, которое является полем христианской миссии, Церковь всегда будет ассоциироваться с властью, с деньгами, в лучшем случае с крестинами и отпеваниями, а не со Христом.

У нас в России существует расхожее мнение, что политика - неизбежно грязное дело; что политика - это бешеные деньги, убийства, жажда власти. Однако культивирование такого представления только поддерживает именно такую политику, которая отождествляется с грязью и частным интересом. Нерешенным остается вопрос: возможна ли другая, "чистая", политика?

Может быть, это как раз дело Церкви - внести в политику иное измерение? Причем "внести в политику" не чисто политическими средствами, а исходя из роли и значения "общественности", в какой-то степени независимой от политики как таковой, и руководствуясь тем "христианским гуманизмом", манифестом которого является Евангелие Сына Человеческого, Господа нашего Иисуса Христа.

Новое время отделило "светское" от "религиозного", развело Церковь и культуру, ставшую секулярной, в том числе и политическую культуру. Христианину трудно примириться с этим разводом. Но, вместе с тем, ясно, что только сами христиане могут разрушить это средостение, действуя в обществе как христиане, а в собственно церковном пространстве оставаясь людьми, ответственными за мир, в котором они живут и в преображении которого - согласно максимальному христианскому заданию - они призваны принять непосредственное участие.

В первой части статьи была сделана попытка определить "нормативное место" Церкви в современной общественно-политической реальности. Таким местом является пространство "общественности", хотя, если посмотреть с точки зрения духовного призвания Церкви, ее место - "на грани мира", что, собственно, и позволяет ей выносить свои особые суждения о происходящем в мире и действовать в нем, исходя из целей и энергий, которые от Бога, а не от человека.

Если это представление в принципе верно, возникает вопрос: почему наша Церковь не действует (или, по крайней мере, не вполне действует) в обществе так, как ей подобало бы действовать?

На наш взгляд, в данном случае можно говорить о субъективных и объективных причинах такого недействования.

Для того чтобы Церковь выступала в социально-политическом пространстве как реальное сообщество христиан, то есть людей, разделяющих определенные цели и ценности, необходимо соблюдение как минимум двух организационных условий: наличие лидеров и соответствующего интеллектуального обеспечения.

Институциональными (или каноническими - ex officio) лидерами в Церкви являются епископы; они же, в частности, участвуют в коллегиальных органах управления. (В качестве "харизматических" лидеров могут выступать и представители рядового духовенства, однако сфера их влияния всегда остается весьма ограниченной, и без участия епископов они не могут расширять ее границы.) Чтобы превратиться из номинальных лидеров (администраторов) - в лидеров реальных, епископат, во-первых, должен захотеть этого, а во-вторых, выделить из своей среды людей, обладающих соответствующими качествами, но при этом готовых преследовать не личные, а действительно общецерковные цели. Эти люди должны также сочетать в себе церковность со способностью действовать в светском обществе, учитывая его реальную структуру и тенденции развития.

Судя по поведению нашего священноначалия, именно этого епископат делать и не хочет: его вполне устраивает нынешний сакральный авторитет. Ведь иначе епископам пришлось бы иметь дело не только с "потребителями церковных услуг", но с группами и массами людей и, соответственно, сталкиваться со всеми вытекающими отсюда социально-психологическими последствиями.

С массами нужно говорить на особом языке, уметь объяснить свою позицию и добиться ее принятия, но, когда речь заходит об общественных проблемах, собственно религиозный, внутрицерковный язык оказывается явно недостаточным. В любой группе людей лидеру приходится сталкиваться с разнообразием позиций и мнений, а также с их поляризацией, что необходимо учитывать, устанавливая обратную связь. Один раз завоевав авторитет в какой-либо группе и добившись ее консолидации, лидер должен постоянно поддерживать свой реальный статус, укреплять свою позицию. Все это - весьма хлопотное дело, сопряженное с риском, требующее внимания, способности слушать, оценивать, мыслить, а не только "отправлять власть".

Епископы предпочитают, чтобы Церковь в социальном пространстве оставалась только культовым институтом, открытым для всех, желающих участвовать в литургической жизни. Поэтому общецерковная реакция на общественно-политические процессы имеет характер исключительно официальных заявлений и деклараций, как правило общего характера. Поэтому даже не ставится вопрос о необходимости услышать голос так называемого "церковного народа" - выяснить, каковы мнения и представления членов Церкви и как они соотносятся с церковным учением.

Поэтому вообще трудно говорить о втором условии реального участия Церкви в общественной жизни - об интеллектуально-информационном обеспечении такого участия. Это пока остается делом "референтов".

В нашей Церкви - крупнейшей Православной Церкви в одной из крупнейших стран мира - до сих пор не существует исследовательского центра, который занимался бы социологическими исследованиями, теоретическими разработками, богословским обоснованием церковной позиции по тем или иным вопросам. Созданная недавно по решению Св. Синода специальная комиссия для разработки "социальной доктрины" вряд ли сможет эффективно работать, собираясь от случая к случаю прежде всего для того, чтобы "кулуарно" обсудить и составить еще несколько деклараций .

Не существует и общецерковной печати, на страницах которой проводились бы серьезные дискуссии на церковно-общественные темы, в которых, под эгидой канонической власти, могли бы участвовать представители различных течений и точек зрения, а также независимые эксперты и специалисты-обществоведы.

Вместе с тем, все это касается не только общественной активности Церкви, но и решения внутрицерковных проблем.

Уже в течение нескольких лет в церковной среде существует своего рода идеологическая конфронтация между двумя группами православных христиан, по ряду вопросов церковной и общественной жизни порой радикально расходящихся друг с другом. Совершенно очевидно, что ни участие идеологических противников в таинствах Единой Церкви, ни увещания священноначалия - попеременно в адрес тех и других - не смогут превратить конфликт в "яко не бывший". Ведь расхождения касаются весьма серьезных вопросов отношения к церковному Преданию, то есть легитимных способов его современного истолкования.

Церковные споры в Москве так или иначе влияют и на периферию, втягивая в них все больше клириков и мирян, порождая фобии и "бытовые" страхи. Нет ничего страшного в том, что одни члены Церкви обвиняют других в ереси, - так было и в прошлом, но вслед за появлением подобных обвинений логично ожидать выяснения истины, обсуждения возникающих недоумений и соблазнов и принятия решений, которые будут известны всей Церкви. Все это нельзя "спустить на тормозах" - незалеченные разрывы разрастаются и разлагают тело изнутри.

Но разве эти "идеологические" противостояния в церковной среде не являются также предметом церковной политики? Разве они не затрагивают не только само церковное сообщество, но и "внешних", которые не могут понять, где же позиция Церкви, а где - "происки внутренних врагов"?

Приходится еще раз повторять банальную мысль: для того чтобы установить мир церковный, нельзя обойтись без гласного и спокойного обсуждения спорных вопросов с участием представителей различных точек зрения, но обязательно под эгидой канонического священноначалия, полномочия которого никоим образом не ставятся под сомнение ни одной из сторон.

Помимо субъективных причин отказа наших институциональных церковных лидеров от активной и продуманной церковно-общественной позиции, существуют и объективные.

Во-первых, здесь нужно говорить об особенностях богословского сознания. Церковь, живущая в этом мире, всегда стоит перед проблемой сохранения в своей повседневной практике "халкидонского равновесия", то есть баланса между вниманием к Божественному и вниманием к человеческому. В церковном сознании постоянно существует тенденция к уклонению в ту или другую сторону.

Многими исследователями отмечалось, что для христианского Востока, при всей его "теоретической" верности догмату, характерно некое скрытое, "бытовое", психологическое монофизитство - склонность отдавать предпочтение Божественному в ущерб человеческому. Это проявляется в особом, по существу непререкаемом, духовном авторитете монашества (монах - "ангел во плоти"), в "мистическом богословии" с акцентом на апофатическом пути богопознания, в учении о теозисе - обожении как духовном преображении тварного мира, которое практически не оставляет места для религиозно обоснованного стремления к социальному его совершенствованию. Православие вообще не слишком интересуется "структурами мира сего" - лежащего во зле мира Каиновой цивилизации.

Как следствие, существует и другая, более конкретная, причина: исторически устойчивое отношение Церкви к власти и государству. Восточная Церковь, с воодушевлением воспринявшая обращение Империи к Церкви в лице Константина и позднее сформулировавшая свое представление о церковно-государственной "симфонии", по существу, никогда не делала из своей позиции догмата. Она допускала разные точки зрения на проблему взаимоотношений Церкви и мира и, соответственно, по-разному действовала в различных исторических обстоятельствах.

Для православного сознания в жизни Церкви самым существенным является ее сакраментально-мистический аспект, тогда как реальное влияние Церкви на жизнь общества, в том числе и в сфере ее взаимоотношений с властью, остается на периферии. В каком-то смысле можно сказать, что социально-политическая реальность безразлична для Церкви - как всего лишь "внешний контекст" ее существования.

В жизнеописании одного афонского подвижника-грузина есть такой эпизод: подвижник обличает живущего на Афоне бывшего Константинопольского патриарха за то, что тот, будучи на кафедре, молился за иноверного султана, тогда как молиться следует только за православного государя, то есть русского царя. Экс-патриарх объясняет свою позицию как преданием древней Церкви, так и своей ответственностью за христиан, живущих под османским владычеством. На самом деле обе точки зрения равно допустимы в традиции и даже взаимозаменяемы. Церковь всегда приветствует "симфонию", но вовсе не считает необходимым бороться за нее во что бы то ни стало. В Османской империи православное духовенство было вполне послушно властям, но с началом антитурецких выступлений принимало самое активное участие в национально-освободительной борьбе балканских народов.

То же и в России: после реформы Петра Церковь внутренне примирилась с синодальной системой и не считала нужным активно бороться за восстановление утраченной составляющей "симфонии" - патриаршества; однако патриаршество было сразу восстановлено, когда такая возможность представилась.

Если православие так относится даже к институциональным вопросам, касающимся организации самой Церкви, то что говорить о его отношении к организации светского, постхристианского общества. В православном церковном сознании трудно обнаружить основания для того, чтобы сформулировать какие-либо предпочтения в вопросах социально-политического развития.

Еще вчера в церковных декларациях говорилось о ценности социалистического образа жизни, а сегодня говорится о ценности свободного выбора личности и демократии. Но если последнее говорится в Москве, то вряд ли это заставит нынешних церковных деятелей в Белоруссии вместе с оппозицией противостоять президенту Лукашенко во имя соблюдения попираемых им демократических принципов.

Традиция, инерция православного церковного сознания, скорее, лишь утверждает православных церковных лидеров в нежелании вообще искать ответы на запросы и вызовы нашего времени, укрепляет привычку жить параллельно внешнему миру, не рискуя участвовать в его опасных "играх", которые уводят от "единого на потребу". Ведь так будет вернее: можно и сохранить приоритет Божественного, и избежать искушения впасть в "западный антропоцентризм", которым всегда пугают православные, когда заходит речь о необходимости для Церкви больше внимания обратить на дела человеческие.

Если, по вышеуказанным субъективным и объективным причинам, наши церковные лидеры вряд ли решатся занять активную церковно-общественную позицию в соответствии с описанной ранее схемой, все же сама эпоха, в которую мы живем, требует общецерковной реакции на современные процессы. (Тем более что в Церкви и около Церкви существует немало хотя и маргинальных, но все же достаточно активных групп, увлеченных разработкой различных религиозно-политических "православных идеологий" вне какой-либо связи с подлинным церковным Преданием и богословием.) Откликом на это требование времени и явилось решение Архиерейского собора 1994 года о разработке "социальной доктрины Русской Православной Церкви".

Вместе с тем, учитывая все вышесказанное, ясно, что для нашей Церкви разработка "социальной доктрины" - дело совершенно новое, требующее действительно творческого усилия, но прежде всего - трезвенного, реалистичного отношения к сложноорганизованной социально-политической реальности конца XX века.

При этом надо обратить внимание и на другое: необходимым условием того, чтобы православная "социальная доктрина" не стала очередной ни к чему не обязывающей декларацией (которую завтра же можно будет скорректировать в соответствии с изменившейся политической конъюнктурой), является ее богословское обоснование, выявление и выражение именно христианского взгляда на современные социально-политические процессы. (В этой связи существенным, например, представляется вопрос о том, насколько демократия совместима с церковным представлением о человеческой личности и межличностных отношениях, о соборности и о том, можно ли богословски обосновать выбор демократии по сравнению, скажем, с авторитарными политическими системами?) В противном случае новая позиция Церкви в обществе ничем не будет отличаться от старой - той, которую так удачно сформулировал в свое время митрополит Питирим, когда говорил об отношении Церкви к советскому социализму: "У нас разные мировоззрения, а идеология - одна" (!).

Решение о разработке "социальной доктрины" свидетельствует и о том, что наши церковные лидеры, хотя и отказываются от привлечения церковного народа к выработке общецерковной позиции в обществе (то есть от реального лидерства), тем не менее стремятся выступать в качестве действительных лидеров - как внутри Церкви, так и в светском обществе. В этом смысле общецерковная "социальная доктрина" может быть конкретным шагом к консолидации православных верующих, придерживающихся разных взглядов и делающих акцент на различных ценностях.

Вместе с тем, такая общецерковная доктрина не будет иметь никакого консолидирующего значения, если в ее основу - помимо богословских критериев и наряду в ними - не будет положено изучение общественного сознания; и прежде всего - сознания православных христиан. В противном случае церковный народ проигнорирует ее как "документ для внешнего пользования", не имеющий отношения к рядовым членам Церкви, к их повседневной жизни в Церкви и в обществе.

Повторим еще раз: в нашу эпоху, не учитывая "голос народа", и прежде всего народа церковного, невозможно добиться сколько-нибудь эффективных результатов при разработке современной церковно-общественной позиции Русской Православной Церкви. А такая разработка, по-видимому, является сегодня чуть ли не единственной перспективной акцией, демонстрирующей, что наша Церковь начинает проявлять необходимое внимание к современному миру - к делам человеческим.

Подобные документы

Религия как фактор политической жизни общества. Проблема взаимного влияния политики и религии. Государство и церковь: модели взаимодействия. Религиозная деятельность индивидов и организаций. Функции религии в обществе, отделение государства от церкви.

реферат , добавлен 13.02.2010


Исследование коренных изменений в модели общения Русской Православной Церкви Московского Патриархата с государственными структурами России, произошедших в период перестройки. Современная политическая роль Церкви, ее нравственные и духовные инициативы.

дипломная работа , добавлен 27.06.2012


Степень влияния СМИ и церкви на политику в России и за рубежом. Основные черты воздействия средств массовой информации на современное российское общество. Взаимоотношения церкви и государства. Понятие информационной войны как средства политической борьбы.

реферат , добавлен 28.11.2010


Эволюция взаимоотношений государства и русской православной церкви в постсоветский период. Международная деятельность РПЦ в контексте внешней политики российского государства на постсоветском пространстве. Региональная специфика ее деятельности.

курсовая работа , добавлен 30.11.2017


Роль религии в политической истории разных народов, в жизни общества. Виды взаимодействия государства и церкви. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл о том, почему Церковь никогда не включается в политический процесс, и не борется за политическую власть.

контрольная работа , добавлен 15.12.2013


Анализ понятий "политического" и "правового" в научной литературе. Индийская политическая преемственность в историческом аспекте. Советский союз как фактор создания национальных республик. История становления и современное состояние политики церкви.

контрольная работа , добавлен 26.04.2010


Понятие "революция" в контексте интеллектуальной истории нового и новейшего времени. "Цветные революции" как явление общественно-политической жизни рубежа XX-XXI веков. Роль термина "цветная революция" в современной общественно-политической лексике.

дипломная работа , добавлен 03.06.2017


Сущность и значение марксизма как политической идеологии, его роль и значение в формировании как современной общественно-политической системы, так и идейно-политической ситуации в мире. Причины существующих противоречий. Идея самостоятельной политики.

реферат , добавлен 07.10.2015


Понятие и сущность политической партии, ее роль в политической системе. Общественно-политические движения, их понятие, история развития, классификация. Анализ взаимосвязи и эволюции общественных движений и организаций и политической системы в России.

реферат , добавлен 16.12.2009


Общее понятие политики как особой сферы жизнедеятельности человека. Роль, место и значение политики в жизни современных обществ. Анализ различных подходов к теоретической интерпретации политической сферы. Методология познания политической реальности.

Церковная политика

Термин этот обозначает: 1) политику церкви, т. е. деятельность церковного управления, направленную к осуществлению общих задач церкви в ее отношениях к государству и обществу; 2) политику государства по отношению к существующим в нем церквам. В настоящей статье будет речь только о Ц. политике во втором смысле, в котором этот термин всего чаще употребляется. Отношение между церковью и государством может быть весьма различно. 1) Они могут быть безусловно враждебны друг другу, как было в первые три века христианства; тогда принадлежность к церкви сама по себе есть уже государственное преступление, караемое в уголовном порядке; церковь при таких условиях считается тайным, запрещенным сообществом, которое государство старается разрушить всеми доступными ему средствами. 2) Ввиду значительной силы церкви, государство может признать необходимость считаться с нею; в таком случае оно стремится подчинить себе церковь и сделать ее орудием для осуществления своих целей. Нередко, однако, церковь оказывается настолько сильной, что сама подчиняет себе государство. Между этими двумя крайностями возможно бесконечное разнообразие переходных ступеней. Вся история Европы, начиная с IV в., наполнена скрытой борьбой между церковью и государством, борьбой, при которой обе стороны вполне признают друг друга и, не стремясь уничтожить друг друга, желают только первенствовать. При этом государство иногда признает только одну какую-либо из множества христианских церквей, которая является таким образом церковью государственной, иногда - две или несколько, а все другие только терпит в большей или меньшей степени или преследует, находя в своем отрицательном к ним отношении деятельную поддержку со стороны церкви господствующей. 3) Государство может быть совершенно индифферентным к церкви, не запрещая и не преследуя ее, но и не покровительствуя ей, не стремясь подчинить ее себе, но и не подчиняясь ей, а смотря на нее как на всякое другое частное общество (ассоциацию) людей, свободно допускаемое, пока оно не совершает ничего противного общим законам государства, и запрещаемое, как только оно их нарушает. Это отношение, при котором церковь отделена от государства и совершенно независима от него - libera chiesa in libero stato, по формуле Кавура, - дает наибольший простор свободе совести; оно существует в настоящее время в Соединенных Штатах, а также в Ирландии. В римской империи господствовал принцип полной свободы совести по отношению ко всем языческим верованиям, причем государство старалось включать их в состав государственной религии. Почему принцип этот был оставлен по отношению к христианству - см. Христианство. После 2½ веков ожесточенных гонений церкви, римская императорская власть (Константин Вел.), ввиду быстрого усиления христианства, почувствовала необходимость изменить свою политику. В 313 г. был издан миланский эдикт, предоставлявший всем - христианам и нехристианам - неограниченную свободу принимать, исповедовать и пропагандировать любую веру. Государственная власть не покровительствовала при этом ни одной из них, и церковь могла существовать только на доброхотные даяния своих членов, совершенно независимо от государства. Этот эдикт имел значение лишь переходное и очень скоро потерял силу. Уже Константин, верный традиционному взгляду римского права на право сакральное, как на часть juris publici, хотел сделать христианство основой государственной жизни; того же желали и христиане, хотя взгляды на взаимные отношения церкви и государства у обеих сторон были весьма различны. Ц. политика римских императоров, начиная с Константина, привела к слиянию церкви и государства в один организм; рядом с духовным главой церкви (Иисусом Христом) признавался и земной ее глава, в лице императора, который нередко назывался внешним, или общим, епископом; духовные власти были наделены широкими судебными и административными полномочиями; гражданские власти должны были следить за исполнением церковных предписаний; духовенство влияло на выбор важнейших должностных лиц в государстве. Всякий человек, не принадлежащий к господствующей церкви, обрекался на гражданское бесправие. В общем, государство господствовало. Так было в Вост. Римской империи. На Западе также произошло взаимное проникновение государственного и церковного элемента, но образовавшаяся там церковь была более независима от государства и гораздо более могущественна, чем на Востоке, и скоро стала претендовать на господство над ним; папы короновали королей императорской короной и на этом основании считали себя стоящими выше всякой светской власти, особенно с декрета 1059 г., установившего избрание пап исключительно кардиналами (без вмешательства светской власти). Ц. политика государств имела там характер по преимуществу оборонительный, хотя иногда государственная власть переходила в наступление, занимала военной силой столицу господствующей церкви - Рим, низвергала пап или заставляла их подчиняться своей воле. Реформация вновь подчинила церковь государству и установила систему государственной или территориальной церковности (Staats- oder Landeskirchenthum), которая признавала всю внешнюю сторону церкви (организацию) подчиненною власти государства, а в своих крайних проявлениях допускала даже право государства изменять господствующую в стране религию (cuius regio, illius religio). Полного развития этот принцип достиг в Англии в XVI в. В XVIII в. эта система совпадала с системой полицейского государства. При Иосифе II (в Австрии) было допущено свободное отправление культов четырех религий (католической, лютеранской, реформатской, православной), признанных государственными. В борьбе между различными сектами вырабатывался принцип веротерпимости, осуществленный впервые (после древней Римской империи) в нантском эдикте; но этот принцип совмещался с сохранением государственной религии. В XVIII в. он доведен в Сев.-Амер. Штатах до своих крайних логических выводов; государство не должно покровительствовать ни одной определенной церкви; все церкви должны пользоваться совершенно одинаковыми правами; ни одна церковь не может получать содержания от государства; другими словами, государственной церкви не должно существовать, и церковь должна быть совсем отдельными от государства организмом; веротерпимость должна быть безусловной, принадлежность к тому или иному вероисповеданию не должна ограничивать человека в его правах, как гражданских, так и политических. В свою очередь, государство не может предъявлять к церкви никаких требований; если ее служитель обращает церковную кафедру в политическую трибуну, с которой проповедует программу, враждебную существующему порядку, то это дело его совести и той церкви, к которой он принадлежит, и не дает государственной власти повода вмешиваться; дело изменяется лишь тогда, когда проповедник нарушает общие законы, напр., подстрекает толпу верующих к совершению преступлений, что может влечь за собой судебное преследование в общем уголовном порядке против него лично, но не против его церкви. Таким образом государство перестает вести какую бы то ни было Ц. политику. Свобода и независимость церкви не мешает, однако, ограничению прав тех церквей, которые противодействуют общим законам. Единобрачие установлено общими гражданскими (не церковными) законами, и потому мормоны не терпятся на территории большей части штатов. Независимость церкви в Соед. Штатах не помешала также и тому, что церковь сделалась там весьма крупной социальной силой; теоретическое право каждого занимать любую должность независимо от религии не мешает избирателям принимать ее в соображение при выборах. Принадлежность подавляющего большинства к какой-либо из христианских церквей создает и там проникновение государственной жизни некоторыми началами, общими всем христианам, но чуждыми евреям и другим нехристианам; таково, напр., празднование воскресенья и других христианских празднеств, ставшее в Америке обязательным. В Европе отделение церкви от государства является одним из главных требований большинства радикальных, некоторых либеральных и всех социалистических партий; однако единственная страна в Европе, где в настоящее время эта идея осуществлена - Ирландия; там ее провел Гладстон церковным актом 1869 г., который был вызван несоответствием между принадлежностью почти всего населения к католической церкви и признанием англиканской церкви государственною. Во Франции в эпоху революции была сделана попытка не отделить церковь от государства, а вовсе изгнать ее, заменив христианство культом разума; попытка совершенно не удалась, католическая церковь вновь признана государственной и сохраняет такое положение поныне, причем ввиду ее силы, даже правительства, принадлежащие к радикальной партии - которая, находясь в оппозиции, настоятельно требует отделения церкви от государства, - не решаются совершить эту реформу. Ц. политика Франции, начиная с эпохи Наполеона I и кончая эпохой Мак-Магона, сводилась к тому, чтобы всевозможными уступками, делаемыми церкви, обеспечить себе ее поддержку в светских делах, а после Мак-Магона - к тому, чтобы ее обезвредить. При Ж. Ферри (1883 - 85), затем при Вальдеке Руссо (1899 - 1902) и Комбе (с 1902) Ц. политика свелась сперва к борьбе с влиянием церкви в школе, затем к уменьшению числа и к ослаблению религиозных конгрегации. В германских государствах государственными церквами являются евангелическая и католическая, причем Ц. политика в эпоху культуркампфа (1873 - 79) вела к борьбе с антигосударственными стремлениями католической церкви. В России, после принятия христианства, церковь, как и в Византии, быстро слилась с государством в один организм. Московские цари, как ранее князья, озабочивались устроением церкви и искали ее поддержки, хотя вместе с тем очень опасались ее чрезмерного усиления; иноверцы не пользовались гражданскими правами. Попытка церкви при Алексее Михайловиче занять господствующее положение в государстве привела к борьбе, окончившейся низложением патриарха Никона, а позднее к отмене патриаршества как силы, независимой от государственной власти и потому для нее опасной, и к замене его св. синодом. Начиная с XVIII в. в России окончательно установились следующие начала. "Господствующей и первенствующей", по терминологии Свода Законов, признается церковь православная. Церковь (православная) и государство - один организм; главное управление церковью сосредоточивается в св. синоде, который есть орган государственной власти, правомерно ей подчиненный. "Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов веры и блюститель правовая и всякого в церкви святой благочиния" (Основные законы, ст. 48); в качестве такового в акте о наследовании престола 1797 г. он назван главою церкви. Православная церковь существует на средства государства. Подчинение церкви государству ведет за собою признание права государства и на секуляризацию духовных (монастырских и иных) имуществ, которая в России не раз и совершалась (в широких размерах она имела место при Екатерине II). Иноверцы пользуются терпимостью, т. е. имеют право отправлять богослужение, но не имеют права пропагандировать своих вероучений; выход из господствующей церкви и присоединение к какой-либо другой безусловно не допускается. По отношению к раскольникам веротерпимость ограничена (см. Раскол). См. Gladstone, "The state in its relations to the State" (Л., 1838; подробный разбор этой книги в сочинениях Маколея); Laurent, "L"église et l"état" (Брюссель, 1858 - 60); Herrmann, "Ueber die Stellung der Religionsgemeinschaften im Staate" (Гёттинген, 1849); Bluntschli, "Psychologische Studien über Staat und Kirche" (Цюрих, 1844); Warnkönig, "Die Staatsrechtliche Stellung der katholischen Kirche in den katholischen Ländern des deutschen Reichs" (Эрланген, 1855); Friedberg, "Die mittelalterlichen Lehren liber das Verhältniss von Staat und Kirche" (Лпц., 1874); его же, "Die Grenzen zwischen Staat und Kirche" (Тюбинген, 1812), Zendrini, "Libéra chiesa In libero stato" (Павия, 1860); Hinschius, "Staat und Kirche" (Фрейбург, 1883); Maassen, "Neun Kapitel über freie Kirche und Gewissensfreiheit"; Meier, "Zur Gesch. der römisch-deutschen Frage" (Росток, 1871 - 83); Wiermann, "Geschichte des Kulturkampfs" (Лпц., 1886); Zorn, "Die Wichtigsten neuern Kirchenstaatsrechtlichen Gesetze Deutschlands etc." (1876); Kahl, "Lehrsystem des Kirchenrechts und der Kirchenpolitik" (Фрейбург, 1894); KremerAuenrode, "Aktenstücke zur Gesch. des Verhältnisses zwischen Staat und Kirche" (Лпц., 1873 - 80).

В. В - в.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Церковная политика" в других словарях:

Церковная политика - – имеет двоякое значение: 1) название политики церкви, т. е. совокупности приемов общецерковного управления по отношению к обществу и государству, и 2) название политики светской власти по отношению к религии и различным церквам. В… … Полный православный богословский энциклопедический словарь

Колокольня Софиевского собора, построенная на средства гетмана Мазепы. На втором этаже установлен Колокол Мазепа … Википедия

- (греч. гос. или обществ. дела, от государство), сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и др. социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования гос. власти. Самое… … Философская энциклопедия

- «Пётр I в иноземном наряде перед матерью своей царицей Натальей, патриархом Андрианом и учителем Зотовым» (Н. Неврев, 1903) Церковная реформа Петра I мероприятия, осуществлённые Петром I в начале XVIII века, которые карди … Википедия

- (лат. соединение) слияние исповеданий православного и католического, причем, с одной стороны, признается главенство папы, чистилище, нахождение Св. Духа и от Сына, с другой допускается брак белого духовенство и богослужение на родном языке, с… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии. Под «конфессиональной политикой» в данной статье понимается: во первых, комплекс стратегий и шагов свет … Википедия

ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И ЕГО ВЕРОИСПОВЕДНАЯ ПОЛИТИКА - 27 февр. 1917 г. состоялось последнее перед отречением св. мч. имп. Николая II Александровича заседание Святейшего Синода. Предложение составить воззвание к народу по поводу «событий момента» (начало Февральской революции 1917 г.) и в поддержку… … Православная энциклопедия

ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧАСТЬ I - [Вост. Римская империя, Византия], позднеантичное и средневек. христ. гос во в Средиземноморье со столицей в К поле в IV сер. XV в.; важнейший исторический центр развития Православия. Уникальная по своему богатству христ. культура, созданная в В … Православная энциклопедия

- (болгарский раскол, болгарский церковный вопрос) одностороннее провозглашение 11 мая 1872 года автокефалии иерархами Константинопольского Патриархата болгарского происхождения (фактически раскол произошёл ещё в апреле 1860 года) и… … Википедия